Часть текста: деятельности В. Г. Короленка. Не включать въ него вовсе корреспонденцiй и разнаго рода журнальныхъ и газетныхъ статей -- казалось мне невозможнымъ, имея въ виду эту, не столько библiографическую, сколько бiографическую цель. Темъ не менее, хотя за годы 1905 и 1906, напримеръ, число указанiй доходитъ до 45 и 22, -- помещенный здесь перечень далеко не полонъ. Загромождать его массой мелкихъ заметокъ, иногда даже въ форме телеграфныхъ сообщенiй, казалось излишнимъ для его непосредственной цели, темъ более, что ручаться за полноту, (въ особенности, для конца 80-ыхъ годовъ), при всемъ обилiи оказавшагося въ моемъ распоряженiи матерiала, было бы все же невозможно. Поэтому въ "Указатель" не включены: 1) телеграфныя сообщенiя въ разныя газеты; 2) мелкiя корреспонденцiи безъ подписи, подъ рубрикой "отъ нашего корреспондента"; некоторыя статьи редакцiоннаго характера въ "Русскомъ Богатстве", въ техъ случаяхъ, когда оне не подписаны ни полнымъ именемъ, ни иницiалами Владимiра Галактiоновича; сюда относятся: 3) заметки въ "хронике" за 1904, 1905 и 1907 г. г. и 4) несколько десятковъ рецензiй на новыя книги за годы 1896--1908. Наконецъ 5) въ "Указатель" не вошли статьи въ заграничномъ "Освобожденiи" 1903--1905 годовъ и, возможно, другiя статьи, принадлежность которыхъ Вл. Гал. не раскрыта. Составленiе "Указателя" и въ этихъ ограниченныхъ...

2. Любители пыточной археологии (старая орфография)

Входимость: 7. Размер: 16кб.

Часть текста: въ солидномъ англiйскомъ "Таймсе" и подписана именемъ М. Горькаго. Въ ней разсказывается о пыткахъ, которымъ, по упорнымъ слухамъ, подвергали недавно умершаго въ тюрьме фабриканта Шмидта. Въ бельгiйской газете "Le Peuple" Камиллъ Гюисманъ описываетъ ужасающiя истязанiя, которымъ карательные отряды въ Прибалтiйскомъ крае подвергаютъ, по его словамъ, захваченныхъ и заподозренныхъ "въ революцiи". Русскiя газеты, съ своей стороны, выступили съ такими же разоблаченiями. Особенно повезло при этомъ гор. Риге, въ которомъ, по словамъ газетъ, оказался даже настоящiй застенокъ, съ орудiями пытки разныхъ образцовъ и временъ, начиная съ средневековыхъ и кончая новейшими резинами и проволочными жгутами. Выходитъ такимъ образомъ, что въ Россiи, на заре конституцiоннаго перiода ея жизни,-- возобновлены варварскiе обычаи средневековой инквизицiи и пашихъ родныхъ застенковъ съ ихъ "разспросами" и "пристрастiемъ". Правительство, нередко оказывающее просвещенное вниманiе обличенiямъ, которыя появляются въ заграничной печати, и на сей разъ выступило со своимъ разследованiемъ и "опроверженiемъ". "Въ виду появившихся въ русскихъ и иностранныхъ газетахъ...

3. Короленко Софья. Книга об отце. Примечания

Входимость: 7. Размер: 56кб.

Часть текста: 1919 г. --335. Анненская A. H. (1840-1915) --детская писательница, переводчица, общественная деятельница. Жена Н. Ф. Анненского. --117, 119, 138, 239, 240, 241. Анненский Н. Ф. (1843-1912) -- статистик, публицист и общественный деятель. Близкий друг Короленко и товарищ его по работе в журнале "Русское богатство",-- 26, 28, 37, 41, 42, 53, 98, 99, 101, 111, 117-122, 131, 138, 139, 159, 166, 183, 238-242. Аронский Н. В. (1860-1929) -- статистик Полтавского губернского земства. За участие в киевском народовольческом кружке был выслан на 5 лет в Сибирь, где встретился с Короленко. -- 52. Арсеньев К, К. (1837-1919)--юрист, публицист, общественный деятель. С 1909 г. редактор журнала "Вестник Европы". -- 35, 40, 41, 43, 55. Архангельский В. Г. -- бывший член II Государственной думы. Заключенный в нижегородскую тюрьму, он пересылал Короленко сведения о смертниках. -- 221. Батюшков Ф. Д. (1857-1920)--историк литературы, критик, профессор, член редакции журнала "Мир...

4. Господа дуэлянты (старая орфография)

Входимость: 6. Размер: 26кб.

Часть текста: и сталъ кричать товарищу: давай сюда кинжалъ! Я ему покажу запорожскую храбрость!.." Этотъ небольшой эпизодъ вспоминается мне всякiй разъ, когда я читаю въ газетахъ известiя о вызовахъ на дуэли, столь частыхъ въ последнее время. Много ли нужно, въ самомъ деле, "запорожской храбрости", чтобы ткнуть кинжаломъ безсильнаго и безоружнаго человека? И действительно ли запорожская храбрость состояла въ такого рода действiяхъ? Вотъ, напримеръ, г. Смирнскiй вызываетъ на дуэль депутата Якубсона, за его речь въ Госуд. Думе, и стремится во что бы то ни стало прострелить, проколоть или изрубить "въ честномъ бою" этого скромнаго депутата первой Думы, заведомо не умеющаго держать въ рукахъ ни сабли, ни пистолета. Депутатъ Якубсонъ взялъ назадъ свои слова, подавшiя поводъ къ шумному выступленiю поручика, и печатно разъяснилъ ихъ въ такомъ смысле, что, казалось, не остается даже тени основанiй для дуэли. Но поручикъ Смирнскiй не принималъ никакихъ резоновъ и рвался въ бой. Газеты оповещали о тактическихъ ходахъ, коими г-нъ Смирнскiй стремился во что бы то ни стало вывести миролюбиваго депутата на "поле чести", а многiе зрители лю5овались этой джигитовкой: г. Смирнскiй получалъ въ печати же коллективныя и индивидуальныя поощренiя, выраженiя адмирацiи и приветствiя. На одно изъ нихъ...

5. Черты военного правосудия. XI. Не обрадованные

Входимость: 5. Размер: 19кб.

Часть текста: четырех подсудимых (Селявко, Паутова, Ротенберга и Ренкацишека) к смертной казни через повешение за побег из тюрьмы, сопровождавшийся убийством двух надзирателей. Защитник Ротенберга и Ренкацишека, генерал И. М. Дроздовский, имел основание считать, что эти двое осуждены невинно. Он ходатайствовал в Петербурге по телеграфу о приостановке казни на предмет пересмотра дела или просьбы о помиловании на высочайшее имя. Повидимому, у него были веские основания: ответ последовал благоприятный. Но генерал Гершельман казнил обоих быстрее телеграфа: распоряжение о приостановке казни запоздало... Оба были уже повешены {"Русские вед.", 10 сентября 1909 г., No 207.}. То же случилось в 1909 году в Тамбове. На этот раз приказ о приостановке казни исходил от командующего войсками, который получил какие-то сведения, побудившие его к остановке уже конфирмованного приговора. Приказ опоздал: подсудимые -- Галкин, Артемов и Алпатов -- были уже казнены ("Киевские вести", 22 июля 1909 г.). Повешен также и Станислав Марчук при обстоятельствах, едва ли оставляющих место для каких бы то ни было вопросов... Шестнадцатого июня 1907 года в Варшаве неизвестным был произведен выстрел в агента охраны Гревцова. По подозрению был арестован Бронислав Марчук, которого по предъявлении Гревцов признал тем самым лицом, которое произвело в него выстрел. Это опознание он подтвердил потом вторично под присягой, прибавив, как занесено в протокол, "что он не...

6. Петрова М. Г.: В. Г. Короленко - Высота примиряющей мысли

Входимость: 5. Размер: 124кб.

Часть текста: 17-го года -- и два впечатления совпали). Вы правы: при такой человеческой мягкости, и такая духовная независимость -- диковина!". Люди разной политической ориентации и разной культуры чувствовали особую душевную тональность Короленко и определяли ее, по сути, одинаково. Так, сибирский каторжник некогда сказал Владимиру Галактионовичу, что с его моралью надо идти в монастырь. Церковно мыслящий критик Ю. Н. Говоруха-Отрок находил у Короленко "более мягкий и более христианский по настроению тон", чем у Достоевского 2 . Известный публицист А. В. Амфитеатров определил Короленко как "христианина паче Достоевского" 3 . А другой публицист, А. Б. Петрищев, даже назвал Короленко "реальным Зосимой конца XIX и начала XX века" 4 , не ведая об отношении к этому персонажу "Братьев Карамазовых" самого "христианина паче Достоевского". Между тем Короленко, как бы подтверждая усиление "паче" в своей характеристике, отвергал "метафизическую софистику византийской диалектики Достоевского" и особенно "философию Зосимы", основанную на "справедливости христианской вечной казни за грехи мгновенной жизни" 5 . Вообще все жестокое и мрачное в религиях отторгалось душой Короленко, воспринимавшего лишь "религию света и надежды" 6 . Владимир Галактионович вырос в религиозной семье, где православная вера отца мирно уживалась с католической верой матери-польки. В начале жизненного пути он дал обет никогда не отступать от веры отца, но из "состава своей веры" исключил догмат вечной казни, сначала "только за иноверие", затем и "самую вечную казнь" (5, 201, 300). Юность Короленко прошла среди материалистического поколения, когда Писарев и Дарвин "стучались в дверь" (5, 300), и свой "период спокойного позитивизма" (7, 184) он пережил. Однако вскоре пришел к выводу, что...

7. Введение и "Истории моего современника" Владимира Короленко (автор неизвестен)

Входимость: 5. Размер: 130кб.

Часть текста: в средние века и в новое время вплоть до последней трети XVIII века в России царили темная ночь, кладбищенская тишь, варварство. Никакого сформировавшегося письменного языка, никакого собственного стихосложения, никакой научной литературы, никакой книготорговли, никаких библиотек, никаких журналов, никаких центров духовной жизни. Гольфстрим Ренессанса, омывший своим течением страны Европы и словно по волшебству породивший цветущий сад мировой литературы, будоражащие бури Реформации, жаркое дыхание философии XVIII века — все это никак не затронуло Россию. Царская империя не имела еще никаких органов, способных уловить лучи света западной культуры, никакой собственной духовной почвы, могущей воспринять ее семена. Скудные памятники литературы той поры своей чужеродной уродливостью напоминают сейчас предметы искусства Соломоновых островов или Новых Гебрид; между ними и искусством Запада, как кажется, нет никакого духовного родства, никакой внутренней связи. А затем происходит нечто подобное чуду. После нескольких робких порывов в конце XVIII века к созданию национального духовного движения молнией вспыхивают наполеоновские войны; глубочайшее унижение России впервые пробуждает в царской империи национальное сознание, а позже триумфы коалиции, которые приведут русскую интеллигентную молодежь на Запад, в Париж, в сердце европейской культуры, дают ей соприкоснуться с новым миром. И тут словно внезапно расцветает русская литература, которая прямо в готовом виде, отливая блеском оружия, рождается, как Минерва из головы Юпитера,— собственная, национальная форма искусства, язык, сочетающий благозвучие итальянского с мужской силой английского, а также с благородством и глубокомыслием немецкого, бьющее ключом богатство талантов, сияющей красоты, мыслей и ощущений. Долгая темная ночь, кладбищенская тишь была видимостью, была обманчивой картиной. Лучи света с Запада лишь таились как латентная сила, ...

8. История моего современника. Книга четвертая. Примечания

Входимость: 5. Размер: 110кб.

Часть текста: временные власти -- Центральная Рада, гетманщина, немцы, петлюровцы, деникинцы. Смены властей сопровождались насилиями над населением, погромами, грабежами, бессудными казнями. Жители Полтавы и окрестных деревень непрерывно обращались к Короленко за защитой и помощью. В апреле 1920 года Короленко писал С. Д. Протопопову: "У меня сильная усталость сердца. Если прибавить, что Полтава около десяти раз переходила из рук в руки, что каждый раз приходится хлопотать о какой-нибудь стороне, что дело идет часто о жизнях, то легко понять, что сердцу успокоиться не на чем и усталость все прогрессирует". В декабре 1920 года Короленко пишет В. Н. Григорьеву: "Не знаю, удастся ли мне довести "Историю" до наших дней. Это очень много, но буду стараться, пока хватит силы". С конца 1920 года Короленко приступил к работе над четвертой книгой и писал ее до середины декабря 1921 года. Работая над третьей и четвертой книгами "Истории моего современника", Короленко перечитывал свои письма к родным из тюрем и ссылок, обращался к своим старым записным книжкам и наброскам, следил за статьями в "Былом". Но главным источником служила писателю все же его память, сохранившая огромное количество фактов, имен, дат, географических названий, связанных с описываемым им временем и событиями. "Записей я тогда никаких не делал, и мне все приходится восстанавливать по памяти. Память у меня старческая: ярко сохранилось прошлое",-- писал он И. П. Белоконскому 29 марта 1920 года. "Так живо встают старые друзья и подернутые туманом прошлого эпизоды", -- пишет Короленко Н. С. Тютчеву. С начала 1921 года здоровье Короленко резко ухудшилось, но и в эти последние месяцы жизни он вел обширную переписку с И. П....

9. Случайные заметки. Из записок Павла Андреевича Тентетникова

Входимость: 4. Размер: 23кб.

Часть текста: его стало известно избранному обществу. Через кого? Через генерала! Тот же коллежский советник Чичиков доложил оному же генералу Бетрищеву и об отце моем, неслужащем дворянине Андрее Ивановиче Тентетникове. При сем случае, желая извлечь отца моего из гнусной неизвестности, в коей он в то время погрязал, сей истинно благонамеренный человек намекнул его превосходительству, якобы он, отец мой, сочиняет в тиши сельского уединения историю российских генералов. Каковое занятие от его превосходительства удостоилось милостивой апробации. Генерал Бетрищев с своей стороны не замедлил сообщить о сем знатному сочинителю Николаю Васильевичу Гоголю, а сей последний о таковом роде занятий отца моего опубликовал в ведомостях. И сим образом скромное имя Тентетниковых, никакими доблестями не ознаменованное, стало знаемо всему свету. Паки спрошу: через кого? И отвечу: через генерала. В сих мною выше изложенных обстоятельствах благосклонный читатель усмотреть может те причины, коими отец мой побуждаем был с тех самых пор и даже до преклонного своего возраста непрестанно посвящать перо свое прославлению генеральских доблестей. "Пою богу моему дондеже есмь",-- восклицал некогда вдохновенный псалмопевец. "Хотя, конечно, генеральское звание, при всех присвоенных оному преимуществах, не может, однако, приравниваемо быть к божественному,-- так говаривал отец мой,-- но потолику же и я, неслужащий дворянин, должен почитать себя прениже царственного псалмопевца. И тако -- меньшему меньшее -- пою и я генералам моим дондеже есмь,...

10. История моего современника. Книга первая. Примечания

Входимость: 4. Размер: 57кб.

Часть текста: чистой беллетристикой, публицистикой и практическими мероприятиями вроде мултанского дела или помощи голодающим... но ничуть об этом не жалею... иначе не мог... Да и нужно было, чтобы литература в наше время не оставалась без участия в жизни". Какое большое значение писатель придавал этому произведению, видно из того, что он, будучи уже смертельно больным, продолжал напряженно работать над четвертой книгой "Истории моего современника", стремясь продвинуть свое повествование возможно дальше. Свои воспоминания Короленко довел до приезда из сибирской ссылки в Н. -Новгород, то есть до 1885 года; они захватывают шестидесятые, семидесятые и начало восьмидесятых годов прошлого столетия. Роза Люксембург, которая переводила первый том "Истории моего современника" на немецкий язык, писала: "Это автобиография Короленко, высокохудожественное произведение и в то же время первоклассный культурно-исторический документ, который охватывает эпоху либеральных реформ Александра II, польское восстание, первые проявления оппозиционного и революционного движения в России и, таким образом, отражает в себе переходное время от старой крепостной России к современной капиталистической. При этом местом действия является Волынь, то есть та пограничная западная область, где своеобразно переплетаются русский, польский и украинский элементы" (письмо из тюрьмы к...

Поиск по творчеству и критикеCлово "1907"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1907"