Поиск по творчеству и критике
Cлово "RIGHT"
Входимость: 2. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 11кб.
Часть текста: И начнут говорить, кто как ударил и как бы можно ударить еще лучше. -- Ну, это правда, -- подтвердил Борк, слышавший рассказ Дымы. -- Во всей Америке бокс очень любят! И если еще, вдобавок, выищутся какие-нибудь необыкновенные силачи, то ездят из города в город и тузят друг друга на людях за хорошие деньги. И знаете что: в это время за ними ездят газетчики и все записывают. И даже посылают телеграммы: "В два часа 15 минут 4 секунды Джон подбил Джеку правый глаз вот таким способом, а через полминуты Джек свалил Джона с ног так-то". И тогда в разных городах люди сидят в ресторанах, а им читают известия. И они спорят: как бы можно ударить Джона или Джека еще лучше... И что вы думаете: проигрывают на этом большие деньги! -- Лодыри!-- сказал на это Матвей. В один день Дыма пришел под вечер и сказал, что сегодня они-таки выбрали нового мэра и именно того, кого хотелось Тамани-холлу. -- Жарко было, о вэлл!-- сказал он хвастливо. -- А все-таки наша взяла... И знаешь: Падди мне говорит, что много помогли наши "ненастоящие голоса". В этот день Падди и его компания были особенно веселы и шумны. Они ходили по кабачкам, много пили и угощали Дыму. Дыма вернулся с ними красный, говорил громко, держался особенно развязно. Матвей сидел на своей постели, около газового рожка, и, пристроив небольшой столик, читал библию, стараясь не обращать внимания на поведение Дымы. Однако через несколько минут Дыма подошел к нему и, положив ему руку на плечо, наклонился к его лицу так близко, что от него запахло даже вином. -- Слушай, Матвей, -- сказал он каким-то заискивающим голосом. -- Вот видишь, что я тебе хочу сказать. Они... хотели бы угостить тебя. -- Спасибо, ...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: Дорогая моя Дунюшка. Наконец, я опять на пароходе и еду -- к вам. Сам удивляюсь своему чувству -- необыкновенной радости, в ту минуту, когда, наконец, последний узелок оказался на пароходе и я твердо ступил на палубу. Это было около 7 часов утра. Я думал было еще вчера перебраться на пароход с вечера, но ко мне пришли знакомые, и я должен был еще посетить знакомых,-- поэтому решил переночевать еще на своей квартире (18 Str. East, 207, записываю для памяти, -- комнаты отдает русский мистер Беляков). С вечера дождь лил ливмя и грохотал гром, светя от времени до времени в наши окна. Я нарочно долго читал газеты в своей спальне. Ты знаешь, что я всегда просыпаюсь тем раньше, чем позже засну. И действительно, в половине шестого я уже одевался и возился с вещами, в полутьме дожливого утра, когда заспанный, в длинной ночной рубашке, M-r Belakoff постучался в мою комнату. All right! Я все боялся с вечера: вдруг проснешься к часам -- 8. А в 8 часов пароход уже уходит, пользуясь временем начинающегося отлива! В 6 Ґ я уже вышел с двумя узелками в руках на улицу, еще только просыпавшуюся для движения. По нашей улице ходит конка, это здесь как-то даже странно, наряду с элеваторами, по которым летят поезда, и cable-coch'ами,-- тоже поездами, движущимися по канату. Я сел, сказал для верности кондуктору: "French-line?" -- Он мне ответил: "Jes, sir",-- и в меня вступило сразу чувство радостной уверенности, что я, наконец, на настоящей дороге. Не знаю, каковы покажутся мне теперь наши конки, но здесь эта конка давала впечатление первобытности и захолустья. Вот, наконец, мачты, целый сумрачный лес, затянутый туманом. Я хочу выходить, но какой-то американец, мой сосед, останавливает меня...
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: перед ним, как какое-нибудь облако, и он не знал, что-то явится, когда это облако расступится... Но все ждал чего-то чудесного и хорошего... "Правду сказать, -- думал он, -- на этом свете человек думает так, а выходит иначе, и если бы человек знал, как выйдет, то, может, век бы свековал в Лозищах, с родной бедою". Вот и облако расступилось, вот и Америка, а сестры нет, и той Америки нет, о которой думалось так много над тихою Лозовою речкой и на море, пока корабль плыл, колыхаясь на волнах, и океан пел свою смутную песню, и облака неслись по ветру в высоком небе то из Америки в Европу, то из Европы в Америку... А на душе пробегали такие же смутные мысли о том, что было там, на далекой родине, и что будет впереди, за океаном, где придется искать нового счастья... Ищи его теперь, этого счастья, в этом пекле, где люди летят куда-то, как бешеные, по земле и под землей и даже, -- прости им, господи, -- по воздуху... где все кажется не таким, как наше, где не различишь человека, какого он может быть звания, где не схватишь ни слова в человеческой речи, где за крещеным человеком бегают мальчишки так, как в нашей стороне бегали бы разве за турком... -- Вот что, Дыма, -- сказал Матвей, отрываясь от своих горьких мыслей. -- Надо поскорее писать письмо Осипу. Он здесь уже свой человек, -- пусть же советует, как сыскать сестру, если она еще не приехала к нему, и что нам теперь делать с собою. -- Да уж не иначе! -- ответил Дыма. Попросили у Борка перо и чернил, устроились у окна и написали. Писал письмо Дыма, а так как у него руки не очень-то привыкли ...
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: XXVIII Глава XXVIII Сон не всегда приходит к нам вовремя. Если бы на этот раз Матвей не спал, то мог бы услышать много любопытного, и его похождения кончились бы благополучно и скоро. Но он спал, когда поезд остановился на довольно продолжительное время у небольшой станции. Невдалеке от вокзала, среди вырубки, виднелись здания из свежесрубленного леса. На платформе царствовало необычайное оживление: выгружали земледельческие машины и камень, слышалась беготня и громкие крики на странном горловом жаргоне. Пассажиры-американцы с любопытством выглядывали в окна, находя, по-видимому, что эти люди суетятся гораздо больше, чем бы следовало при данных обстоятельствах. -- Простите, сэр, -- спросил пассажир, ехавший в поезде из Мильвоки, -- что это за народ? -- Русские евреи, -- ответил спрошенный. -- Они основали колонию около Дэбльтоуна... В это время у открытой боковой двери вагона остановились две фигуры, и послышались звуки русской речи. -- Слушай, Евгений, -- говорил один высоким тенором, с легким гортанным акцентом. -- Еще раз: оставайся с нами. -- Нет, не могу, -- ответил другой грудным баритоном. -- Тянет, понимаешь... Эти последние известия... -- Такая же иллюзия, как и прежде!.. И из-за этих фантазий ты...