Поиск по творчеству и критике
Cлово "ALL"
Входимость: 2. Размер: 95кб.
Входимость: 2. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 95кб.
Часть текста: самого крупного представителя новейшей русской беллетристики -- покойного В. М. Гаршина. Основная тема его произведений -- сознание страшной ответственности, налагаемой жизнью на человека, и нашего полного нравственного бессилия оправдаться перед нею, нести эту ответственность. Гаршин, а за ним и большинство молодых русских беллетристов горюют не о том, что люди нашего поколения настолько нравственно измельчали, износились, что не хватает силы деятельно примкнуть к какому бы то ни было верованию, даже сознавая его истинность, воплотить в жизнь, принести ему реальные жертвы. Не стало способности верить -- и вот почему "так дольше жить нельзя", и все мы чувствуем, что тяжесть существования возрастает с каждым днем, и молодые писатели самых разнообразных темпераментов, лагерей и направлений сходятся в одном -- в сознании, что смысл жизни мало-помалу теряется; в произведениях таких во многих отношениях совершенно несходных беллетристов, как Альбов и Муравлин, Баранцевич и Ив. Щеглов, все громче, болезненнее и резче звучит нота напряженной, характерной для русской современности, "гаршинской" тоски. Что же касается писателей типа Чехова, по-видимому, более жизнерадостных и беззаботных, то следует заметить, что слишком часто для современных поэтов поклонение чистой красоте, намеренная художественная объективность, "искусство для искусства" играют роль чего-то вроде вина или гашиша, в которых писатель ищет хотя бы минутного забвения от слишком мучительных, жгучих запросов реальной жизни. Впрочем, и в произведениях таких по наружности жизнерадостных поэтов прорываются иногда скорбные, болезненные ноты, которые свидетельствуют, что и эти писатели не избегли общей участи молодых беллетристов, что напрасно они стараются убежать в...
Входимость: 2. Размер: 11кб.
Часть текста: драку,-- сказал он однажды. -- Ты, Матвей, и представить себе не можешь, как этот народ любит драться. Как только двое заспорят, то остальные станут в круг, -- кто с трубкой, кто с сигарой, кто с жвачкой, -- и смотрят. А те сейчас куртки долой, засучат рукава, завертят-завертят руками и -- хлоп! Кто половчее, глядишь, и засветил другому фонарь... И притом больше всего любят бить по лицу, в нос или, если уж не удастся, в ухо. А в темя или под сердце--боже упаси! Но дерутся, заметь, не сердито, и как только один полетит пятками кверху, так его сейчас поднимут, обмоют лицо и опять сядут вместе за игру или там за кружки, как будто бы ничего и не случилось. И начнут говорить, кто как ударил и как бы можно ударить еще лучше. -- Ну, это правда, -- подтвердил Борк, слышавший рассказ Дымы. -- Во всей Америке бокс очень любят! И если еще, вдобавок, выищутся какие-нибудь необыкновенные силачи, то ездят из города в город и тузят друг друга на людях за хорошие деньги. И знаете что: в это время за ними ездят газетчики и все записывают. И даже посылают телеграммы: "В два часа 15 минут 4 секунды Джон подбил Джеку правый глаз вот таким способом, а через полминуты Джек свалил Джона с ног так-то". И тогда в разных городах люди сидят в ресторанах, а им читают известия. И они спорят: как бы можно ударить Джона или Джека еще лучше... И что вы думаете: проигрывают на этом большие деньги! -- Лодыри!-- сказал на это Матвей. В один день Дыма пришел под вечер и сказал, что сегодня они-таки выбрали нового мэра и именно того, кого хотелось Тамани-холлу. -- Жарко было, о вэлл!-- сказал он хвастливо. -- А все-таки наша взяла... И знаешь: Падди мне говорит, что много помогли наши "ненастоящие голоса". В этот день Падди и ...
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: эти люди суетятся гораздо больше, чем бы следовало при данных обстоятельствах. -- Простите, сэр, -- спросил пассажир, ехавший в поезде из Мильвоки, -- что это за народ? -- Русские евреи, -- ответил спрошенный. -- Они основали колонию около Дэбльтоуна... В это время у открытой боковой двери вагона остановились две фигуры, и послышались звуки русской речи. -- Слушай, Евгений, -- говорил один высоким тенором, с легким гортанным акцентом. -- Еще раз: оставайся с нами. -- Нет, не могу, -- ответил другой грудным баритоном. -- Тянет, понимаешь... Эти последние известия... -- Такая же иллюзия, как и прежде!.. И из-за этих фантазий ты отворачиваешься от настоящего хорошего, живого дела: дать новую родину тысячам людей, произвести социальный опыт... -- Все это так и, при других условиях... Повторяю тебе: тянет. А что касается фантазий, то... во-первых, Самуил, только в этих фантазиях и жизнь... будущего! А во-вторых, ты сам со своим делом... -- All right (готово)! -- крикнул кто-то на платформе. -- Please in the cars (прошу в вагоны)! -- раздались приглашения кондукторов. Два приятеля крепко обнялись, и один из них вскочил в вагон уже на ходу. Это был высокий, молодой еще человек, с неправильными, но выразительными чертами лица, в запыленной одежде и обуви, как будто ему пришлось в этот день много ходить пешком. Он положил небольшой узелок на полку, над головой Матвея, и затем его взгляд упал на лицо...
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: сказать, -- думал он, -- на этом свете человек думает так, а выходит иначе, и если бы человек знал, как выйдет, то, может, век бы свековал в Лозищах, с родной бедою". Вот и облако расступилось, вот и Америка, а сестры нет, и той Америки нет, о которой думалось так много над тихою Лозовою речкой и на море, пока корабль плыл, колыхаясь на волнах, и океан пел свою смутную песню, и облака неслись по ветру в высоком небе то из Америки в Европу, то из Европы в Америку... А на душе пробегали такие же смутные мысли о том, что было там, на далекой родине, и что будет впереди, за океаном, где придется искать нового счастья... Ищи его теперь, этого счастья, в этом пекле, где люди летят куда-то, как бешеные, по земле и под землей и даже, -- прости им, господи, -- по воздуху... где все кажется не таким, как наше, где не различишь человека, какого он может быть звания, где не схватишь ни слова в человеческой речи, где за крещеным человеком бегают мальчишки так, как в нашей стороне бегали бы разве за турком... -- Вот что, Дыма, -- сказал Матвей, отрываясь от своих...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: Г. - Короленко А. С., 4/16 сентября 1893 г. А. С. КОРОЛЕНКО 4/16 сентября [1893 г], La Gaskog ne. Дорогая моя Дунюшка. Наконец, я опять на пароходе и еду -- к вам. Сам удивляюсь своему чувству -- необыкновенной радости, в ту минуту, когда, наконец, последний узелок оказался на пароходе и я твердо ступил на палубу. Это было около 7 часов утра. Я думал было еще вчера перебраться на пароход с вечера, но ко мне пришли знакомые, и я должен был еще посетить знакомых,-- поэтому решил переночевать еще на своей квартире (18 Str. East, 207, записываю для памяти, -- комнаты отдает русский мистер Беляков). С вечера дождь лил ливмя и грохотал гром, светя от времени до времени в наши окна. Я нарочно долго читал газеты в своей спальне. Ты знаешь, что я всегда просыпаюсь тем раньше, чем позже засну. И действительно, в половине шестого я уже одевался и возился с вещами, в полутьме дожливого утра, когда заспанный, в длинной ночной рубашке, M-r Belakoff постучался в мою комнату. All right! Я все боялся с вечера: вдруг проснешься к часам -- 8. А в 8 часов пароход уже уходит, пользуясь временем начинающегося отлива! В 6 Ґ я уже вышел с двумя узелками в руках на улицу, еще только просыпавшуюся для движения. По нашей улице ходит конка, это здесь как-то даже странно, наряду с элеваторами, по которым летят поезда, и cable-coch'ами,-- тоже поездами, движущимися по канату. Я сел, сказал для верности кондуктору: "French-line?" -- Он мне ответил: "Jes, sir",-- и в меня вступило сразу чувство радостной уверенности, что я, наконец, на настоящей дороге. Не знаю, каковы покажутся мне теперь наши конки, но здесь эта конка давала впечатление первобытности и захолустья. Вот, наконец, мачты, целый сумрачный лес,...