Поиск по творчеству и критике
Cлово "SALVATION"
Входимость: 3. Размер: 15кб.
Входимость: 3. Размер: 35кб.
Входимость: 1. Размер: 105кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 15кб.
Часть текста: слишком много проплыло впечатлений в эти дни и восстановить их все, как я делал до сих пор,-- невозможно. До Лондона -- все эти дорожные впечатления, своеобразные порой, но все-таки сравнительно бедные,-- я почти целиком укладывал в письма к тебе и мамаше. А Лондон сразу вырвал у меня из рук нить моих дорожных повествований и обдал таким потоком новизны и ярких (при тусклом, впрочем, освещении) впечатлений, что я и не пытаюсь теперь связать хронологической нитью свои заметки. Бог с ними,-- буду подхватывать, что дается. С моим переводчиком 1 , разумеется, познакомился, видел также старого греховодника Феликса В-го 2 , -- да и немало еще лиц, в том числе англичан и англичанок. Вчера целый день мы провели в окрестностях Лондона и порядочно проголодались -- по незнанию местных нравов. Дело в том, что мы совершенно упустили из виду, что вчера -- было воскресение. Просидев утро за письмами,-- отправились около 12 часов на вокзал подземной железной дороги, с намерением по дороге напиться чаю и поесть в каком-нибудь ресторанчике. Но уже выйдя из отеля,-- мы заметили, что это не тот Лондон, какой мы видели вчера. Улицы почти пусты, лавки закрыты, трактиры, рестораны, кабачки,-- все это наглухо забаррикадировано и завешано. Обыкновенно очень людные и сплошь залитые омнибусами всех цветов и видов, качающихся, как киты на волнах, по узким улицам и переулкам,-- теперь все эти улицы поражали тишиной и сравнительной пустынностию. Одна сотая часть пешеходов и одна пятидесятая омнибусоз,-- против вчерашнего дня. Проехавши на Backer-street, где находится вокзальчик,-- мы, в ожидании поезда,-- долго бродили по улицам, голодные, жадно переходя от вывески к вывеске. Наконец, в каком-то переулке, нас выручил венский еврей, содержатель мелкого dinning-room'a, то ...
Входимость: 3. Размер: 35кб.
Часть текста: по фински, веселится подъ благосклонными взглядами старшихъ, и къ морю склонялось уже солнце, и за проливомъ острые и прямые силуэты городскихъ зданiй погружались въ лиловый сумракъ. Все дышало миромъ и тихой, солидной отрадой протестантскаго воскресенья... Въ глубине Хёгхольме, когда мы проходили темнеющей аллеей, изъ группы женщинъ, прiютившейся въ стороне, въ тенистомъ углу, отделилась вдругъ молодая девушка и пошла прямо на насъ. На ней было темное платье и широкополая шляпа страннаго и некрасиваго покроя. Поверхъ широкихъ полей виднелась лента, на которой мы едва могли разглядеть какую-то надпись. Концы ленты были подвязаны подъ подбородкомъ. Изъ этой неизящной рамки, съ улыбкой какой-то спокойной застенчивости, глядело на насъ миловидное молодое лицо. Внезанная атака насъ несколько озадачила, темъ более, что остальныя женщины пытливо следили и за нею, и за нами. Девушка решительно стала на нашей дороге и протянула листокъ, нечто въ роде газеты, на которой мы разглядели какiе-то рисунки. -- Tio ore... -- сказала она ласково. Мы поняли, что нужно отдать мелкую монету, и разстались, обменявшись дружелюбными улыбками. Девушка присоединилась къ подругамъ, которыя ждали съ непонятнымъ для насъ интересомъ, какъ будто продажа этого копеечнаго газетнаго номера представляла какую-то особую важность или сопряжена была съ какой-то опасностью... На листке, который остался у насъ въ рукахъ, стояло заглавiе крупными буквами: Krigs ropet... По шведски ни одинъ изъ насъ не зналъ, но общее впечатленiе отъ листка не обещало ничего особенно интереснаго. На первой странице была изображена группа изъ несколькихъ мужчинъ въ военной форме и молодыхъ девушекъ, одетыхъ, какъ наша незнакомка. Въ разныхъ местахъ среди текста мелькала фигура дьявола, довольно мизернаго и отвратительнаго вида, а на последней странице виднелась аляповатая каррикатура. Только...
Входимость: 1. Размер: 105кб.
Часть текста: здании коридоры и залы, в которых собрано в оригиналах или копиях все, сделанное художником, и все, что имеет, к нему отношение. Торвальдсен спит здесь, под этим камнем, окруженный своими творениями... Есть что-то возвышенное и трогательное в этой символической связи жизни и смерти. В тот день небо над Копенгагеном было мглистое и серое. По временам моросил дождик, падая сверху на дворик, на асфальтовый мозаичный пол, на зелень кругом могилы и на плиту. Около нее, когда я подошел, стояли три человека. Один был рослый, очень красивый старик с кудрявыми седыми волосами и темными бровями. Через плечо у него был перекинут легкий плед, сумка на ремне и бинокль. Рядом с ним стояла дама, совсем еще молодая, которую можно было принять за его дочь. Третий собеседник был, повидимому, туземец -- швед или датчанин, белокурый, с белесыми, бесцветными глазами. Лица у всех были серьезные, как будто даже слегка торжественные. Седой господин снял шляпу, которую держала теперь его спутница, и капли дождя падали на его белую, вьющуюся шевелюру. Повидимому, он служил центром этой небольшой группы. Молодая женщина глядела на него снизу вверх...