Поиск по творчеству и критике
Cлово "DIE"
Входимость: 2. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 130кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 6кб.
Часть текста: романтических писателей, дает также и психологические очерки романтического настроения, но самой сущности того, что называется романтизмом -- не определяет. Шиллер в "Разбойниках" несомненный романтик -- и он революционен. Остальной немецкий романтизм представляет неопределенные томления и реакцию. Французский романтизм в лице самого яркого своего представителя В. Гюго не имеет ничего общего ни с "голубым цветком" 2 , ни с томлениями Тика 3 и братии,-- и однако он не менее романтичен. У одних реакция против "гордыни ума" в пользу чувства (Wenn die so singen oder küssen, mehr als die tiefgelehrten wissen 4 ); у других титаническая борьба вооруженной знанием мысли... Где же тут то общее, что связывает все эти контрасты в одном определении "Романтизма"? Вот вопрос, который я себе поставил, и хотя пока не могу считать его для себя решенным (для этого намереваюсь обратиться к литературным источникам из периода возникновения и борьбы молодого романтизма с "классиками"), -- однако ответ отчасти предчувствую, и если он верен, то едва ли я вполне могу примкнуть к романтизму, по крайней мере сознательно (художественное творчество не всегда соответствует, тем или другим убеждениям и взглядам автора на искусство). Однако и крайний реализм, например французский, нашедший у нас столько подражателей,-- мне органически противен. В одной из своих заметок ("О двух картинах" 5 , "Русские ведомости")-- я отчасти тронул этот вопрос. В черновой рукописи у меня он был затронут гораздо больше, но я исключил эти строки, отложив их до другого времени. Там я высказал только, что современные реалисты забывают, что реализм есть лишь условие художественности, условие, соответствующее современному вкусу, но что он не может...
Входимость: 1. Размер: 130кб.
Часть текста: литературы, никакой книготорговли, никаких библиотек, никаких журналов, никаких центров духовной жизни. Гольфстрим Ренессанса, омывший своим течением страны Европы и словно по волшебству породивший цветущий сад мировой литературы, будоражащие бури Реформации, жаркое дыхание философии XVIII века — все это никак не затронуло Россию. Царская империя не имела еще никаких органов, способных уловить лучи света западной культуры, никакой собственной духовной почвы, могущей воспринять ее семена. Скудные памятники литературы той поры своей чужеродной уродливостью напоминают сейчас предметы искусства Соломоновых островов или Новых Гебрид; между ними и искусством Запада, как кажется, нет никакого духовного родства, никакой внутренней связи. А затем происходит нечто подобное чуду. После нескольких робких порывов в конце XVIII века к созданию национального духовного движения молнией вспыхивают наполеоновские войны; глубочайшее унижение России впервые пробуждает в царской империи национальное сознание, а позже триумфы коалиции, которые приведут русскую интеллигентную молодежь на Запад, в Париж, в сердце европейской культуры, дают ей соприкоснуться с новым миром. И тут словно внезапно расцветает русская литература, которая прямо в готовом виде, отливая блеском оружия, рождается, как Минерва из головы Юпитера,— собственная, национальная форма искусства, язык, сочетающий благозвучие итальянского с мужской силой английского, а также с благородством и глубокомыслием немецкого, бьющее ключом богатство талантов, сияющей красоты, мыслей и ощущений. Долгая темная ночь, кладбищенская тишь была видимостью, была обманчивой картиной. Лучи света с Запада лишь таились как латентная сила, семена культуры ожидали в борозде лишь благоприятного момента, чтобы взрасти. Русская литература одним рывком явилась на свет...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: их предки, носившие латы и плащи с крестами. Улицы узенькие, кривые, перепутанные, по бокам то и дело тянутся каменные стены, ворота низенькие, с окованными воротинами, в стенах еще сохранились толстые кольца: это когда-то улицы по заходе солнца запирались цепями... Так и кажется, что вот-вот из какого-нибудь старого двора выедет отряд латников. В одной церкви (когда-то католической, потом перешедшей, после реформации, к лютеранам) есть ниша, в рост человека. Там за железной решеткой помещались еретики. Нишу открывали во время богослужения, и набожные молящиеся католики могли видеть мелькающую из-за решетки фигуру и бледное лицо отступника. Под этим кремлем, внизу был расположен другой город -- мещанский и купеческий. Такой же старинный, с такими же улицами и тоже обнесенный стенами. От внешних врагов оба города защищались сообща и, кроме того, постоянно воевали друг с другом. Рыцари ездили в купеческий город не иначе, как со свитой. В полугоре, господствуя над нижним городом, стоит башня, которая называется Kick in die Köck. Это значит -- "смотри в кухни". Говорят, из этой башни хищные кнехты наблюдали за городом, расстилающимся внизу. Если у богатого горожанина была свадьба, пир, жарили, например, быка,-- то ворота башни внезапно отворялись, толпа кнехтов, а может, и бедных рыцарей кидалась вниз, хватали, что было можно и ...