Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Ф"

1. Бейлис и мултанцы (старая орфография)

Входимость: 1. Размер: 13кб.

Часть текста: мултанцы.   I. Въ заседанiи кiевскаго суда 18 октября, между другими интересными разговорами, вызванными психiатрической экспертизой, произошелъ и разговоръ о памятномъ мултанскомъ деле. Г. прокуроръ спросилъ у проф. Бехтерева: "Не приходилось ли ему въ судебной патологiи встречать указанiй на человеческiя жертвоприношенiя вотяковъ въ мултанскомъ деле". По самой форме вопроса выходило, что таковое жертвоприношенiе было въ действительности и должно бы быть занесено въ учебники судебной патологiи. По этому поводу г. Грузенбергъ попросилъ председателя удостоверить, что мултанцы были оправданы судомъ. На это г. Замысловскiй съ своей стороны заметилъ совершенно справедливо: -- А я заявляю, что оправдательный приговоръ последовалъ после двухъ обвиненiй... Упоминанiе о мултанскомъ деле по поводу дела Бейлиса было совершенно естественно: по существу обвиненiя родственны. До такой степени родственны, что обвинитель вотяковъ началъ свою первую речь съ категорическаго заявленiя: "Известно, что евреи употребляютъ христiанскую кровь для пасхальныхъ опресноковъ". А обвинители Бейлиса заявляютъ: -- Известно и должно бы быть занесено въ учебники, что мултанскiе вотяки принесли въ жертву человека. Мне кажется, однако, что со стороны обвинителей это шагъ несколько неосторожный. Ведь если для насъ, обывателей, публицистовъ, партикулярныхъ людей, истина далеко не всегда "есть результатъ судоговоренiя" (выраженiе Щедрина), то для прокурора въ заседанiи суда судебный приговоръ, прошедшiй все инстанцiи, долженъ бы, кажется, иметь значенiе несколько большее, чемъ, напримеръ, экспертиза г....

2. История моего современника. Книга первая. XXIV. Деревенские отношения

Входимость: 1. Размер: 37кб.

Часть текста: по прежнему владельцу Банькевичем, и третий -- молодой конек, почти жеребенок, припрягаемый "на случай несчастия". В передний конец он бежал рядом с другими на оброти. На козлах сидит молодой парубок в бараньей шапке, лаптях и штанах с мотней... К нему подбегают насмешливые мишуресы, предлагая ясновельможному пану заехать к ним. Когда овации становятся слишком шумны и назойливы,-- "кучер" приподымается и отмахивается кнутом, как от собак. Лицо его при этом совершенно деловито и серьезно. Почтенные рабочие лошади тоже относятся к шумной суете совершенно серьезно: Банькевич только стрижет ухом, кобыла едва шевелит хвостом, и только юный жеребчик, к удовольствию толпы, становился поперек, высоко лягался и распускал хвост трубой. Кучер Антось был парубок на удивление некрасивый: странной формы суженная кверху голова, несколько кривые, широко расставленные в бедрах ноги, точно ущипнутый нос и толстые губы. Все вместе производило впечатление, вызывавшее невольную улыбку. Впрочем, он и сам готов был посмеяться над собой. Даже выражение его смешных губ напоминало как будто не самое безобразие, а пародию на чье-то безобразие. И объяснялось это, кажется, глубокой иронией, с которою он относился к своей родной деревне, Гарному Лугу, и ко всему, что из него исходило, значит -- в том числе и к себе. Когда Саня выбегал навстречу и принимался с умилением целовать морды Банькевича и кобылы, Антось смотрел на эти излияния с насмешливым презрением и без всякого повода вытягивал Банькевича кнутом. В первый приезд, завернув лошадей к сараю и увидя Саню, он сказал ему просто: -- От я и приехал. -- Гы! А мы и не видим,-- насмешливо заметил лакей отца, Павел, молодой человек с глуповатым лицом и отвислой нижней губой, но в сюртуке и грязной манишке. Горничная и кухарка подозрительно фыркнули. Антось нимало не смутился. Скорчив невероятную рожу, он вытянул губы хоботом и так щелкнул в сторону Павла, что ...

3. История моего современника. Книга третья. Часть первая. VI. Ходоки. -- История Федора Богдана, дошедшего до самого царя

Входимость: 1. Размер: 26кб.

Часть текста: летом, в чем он был, а теперь стоят лютые морозы, то он не имеет возможности исполнить требование администрации. Десятский смотрел с благоговением на это мое бумажное колдовство и, получив бумагу, спрятал ее за пазуху и уехал удовлетворенный: бумага была против бумаги. А Богдан остался. Это был пожилой крестьянин в украинской свитке и бараньей шапке. Он усердно кланялся мне, осыпая меня благодарностями и называя добрым паном. Я объяснил ему, что я такой же ссыльный, как и он, но Богдан качал головой и говорил, что он знает людей и хорошо видит, что "я ж таки ему не ровня". Этого тона он потом держался со мной все время, упорно называя меня паном. Родом он был из Киевской губернии, Радомысльского уезда, из большого села, название которого я забыл. Попал он сюда после того, как ухитрился подать прошение крестьян в собственные руки Александра II. Через некоторое время среди других таких же крестьян-ходоков, поселенных частью в наших починках, частью в других местах Бисеровской волости, распространилось известие о том, что в починки прислали мужика, который видел царя и подал ему прошение. Вследствие этого к нам стали являться другие ходоки для разговоров и расспросов Богдана. Кроме Федота Лазарева и Несецкого, живо интересовавшихся его рассказами, тут были еще два брата Санниковы, уроженцы той же Вятской губернии, только более южного Орловского уезда, и Кузьмин, -- помнится, Рязанской или Орловской губернии. Санниковы были хорошие плотники и взяли подряд на постройку часовни в селе Афанасьевском. Теперь они нарочно пришли оттуда. И вот в избе Гаври, тесно набитой этими заинтересованными слушателями, Федор Богдан рассказал свою историю. Это было в праздник, и вся семья Гаври тоже свесилась головами с полатей... Вот этот рассказ. В Радомысльском уезде,...

4. Пугачевская легенда на Урале

Входимость: 2. Размер: 46кб.

Часть текста: установился надолго в официальной переписке. Известно, как в то время относились ко всякого рода титулам, в которых даже подскоблить описку считалось преступлением. У Пугачева тоже был свой официальный титул: "Известный государственный вор, изверг, злодей и самозванец Емелька Пугачев". Красноречивые люди, обладавшие даром слова и хорошо владевшие пером, ухитрялись разукрасить этот титул разными, еще более выразительными надстройками и прибавлениями. Но уже меньше этого сказать [было] неприлично, а пожалуй, даже неблагонадежно и опасно. Литература не отставала от официального тона. Тогдашнее "образованное" общество, состоявшее из дворян и чиновников, чувствовало, конечно, что вся сила народного движения направлялась именно против него, и понятно, в каком виде представлялся ему человек, олицетворязший страшную опасность. "Ты подлый, дерзкий человек,-- восклицал в пиитическом рвении Сумароков при известии о поимке Пугачева, -- Незапно коего природа Низвергла на блаженный век Ко бедству многого народа: Забыв и правду и себя, И только сатану любя, О боге мыслил без боязни... "Сей варвар, -- говорит тот же поэт в другом стихотворении: ... не щадил ни возраста, ни пола, Пес тако бешеный, что встретит, то грызет, Подобно так на луг из блатистого дола Дракон шипя ползет. За это, разумеется, и "казни нет ему достойные на свете", "то мало, чтоб его сожечь" и т. д. Чувства современников, конечно, легко объяснимы. К несчастию для последующей истории, первоначальное следствие о...

5. Современная самозванщина (старая орфография). Очерк второй

Входимость: 1. Размер: 120кб.

Часть текста: народе, чемъ суеверiе религiозное. И призраки, порождаемые имъ, не менее удивительны и фантастичны, чемъ явленiя самозванныхъ Богородицъ на улицахъ Кронштадта. Известно, что Россiя вообще страна самозанцевъ, и нигде, ни въ какой другой, по крайней мере европейской стране "чужое имя" не проносилось такими грозами и ураганами, не потрясало въ такой степени всю жизнь, до самыхъ ея основанiй. Нашъ Лжедимитрiй, если не ошибаюсь, былъ первымъ царемъ "чужимъ именемъ" после египетскаго Камбиза. Пугачову не удалось захватить тронъ, однако, несомненно, что престолъ Екатерины сильно колебался все время, пока на Урале, Каме, Волге носился призракъ ея несчастнаго супруга, убитаго Орловымъ при самомъ вступленiи ея на престолъ. Эти двое были, однако, не единственными самозванцами, присваивавшими царственныя имена и протягивавшими мозолистыя руки къ россiйской короне. Известно, что однихъ названныхъ Димитрiевъ было целыхъ трое. Изъ могилы убитаго въ Угличе ребенка всталъ, призракомъ, рекомый Отрепьевъ. Изъ его коронованной тени возникали новые призраки... То же было и съ Пугачовымъ: у него былъ предшественникъ Богомоловъ. Во время могущества Пугачова, въ разгаръ движенiя -- личность этого самозванца какъ бы раскололась на множество осколковъ, и каждый изъ нихъ жилъ, действовалъ и расправлялся именемъ того же Петра Федоровича. Это была целая шайка мелкихъ "Пугачей", рождавшаяся изъ смуты и носившаяся надъ смятенною страной, пока главный Пугачъ, средоточiе этой раздробленной личности, не былъ схваченъ и казненъ всенародно на московской площади. Даже и после этого въ низовыхъ степяхъ прокинулась еще разъ грозная тень, въ лице казака Заметайлы. Но это была лишь жалкая пародiя на удалаго Емельяна, и съ этихъ поръ русское самозванство мельчаетъ, какъ бы понижается чиномъ. Правда, еще въ 1793 году въ...