Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "У"

1. Ночью

Входимость: 1. Размер: 64кб.

Часть текста: на полу, стоял медный таз. На дне его было немного воды и стояла сальная свеча в подсвечнике. Свеча сильно нагорела, фитиль покрылся темною шапкой и тихо потрескивал. Кроме того, на стене стучал маятник, а на полу, в освещенном кружке около таза, разместились несколько тараканов. Сдавшись на задние лапки и подняв голову кверху, они смотрели на огонь и шевелили усами. На дворе бушевала непогода. Дождь стучал по крыше, трепал листья в саду, плескался на дворе в лужах. По временам он стихал и уносился вдаль, в темную глубину ночи, но после этого прилетал к дому с новой силой, бушевал еще больше, сильнее обливал крышу, хлестал по ставням, и порой казалось даже, что он струится и плещет уже в самой комнате... Тогда в ней водворялось какое-то беспокойство: маятник как будто смолкал, свеча готовилась погаснуть, с потолка сползали тени, тараканы тревожно водили усами и, видимо, собирались бежать. Но бурные порывы непогоды продолжались недолго. Казалось, дождь решил про себя никогда уже не прекращаться, и когда ветер оставлял его в покое, он принимался гудеть широко и ровно -- и на дворе, и в саду, и в переулке, и в пустыре по полям... Гул этот, просачиваясь сквозь запертые ставни, стоял в комнате то ровным жужжанием, то тихими всплесками. Тогда маятник принимался опять отчеканивать свои удары с резким упрямством, свеча тихо кряхтела, тараканы успокаивались, хотя, повидимому, упрямство дождя наводило на них грустное раздумье. Все это слышал и глядел на все это из-под своего одеяла один из двух братьев-погодков, которые спали в освещенной комнате. Старшего звали Васей, младшего -- Марком. В семействе был обычай давать шутливые прозвища. У Васи было очень большая голова, которою он в раннем детстве постоянно стукался об пол, поэтому его...

2. История моего современника. Книга третья. Часть вторая. III. История юноши Швецова

Входимость: 2. Размер: 6кб.

Часть текста: юноши Швецова Был среди интеллигентной молодежи В. П. Т. и еще один интересный юноша с любопытной дотюремной биографией. Это Сергей Порфирьевич Швецов*, впоследствии известный сибирский статистик и писатель, игравший в последние годы довольно видную роль в период неудавшегося учредительного собрания. Когда он прибыл в В. П. Т., ему едва исполнилось девятнадцать лет. А между тем он успел уже испытать период нелегальной жизни, и сидел в тюрьме в Тифлисе, в так называемом Метехском замке. Совсем юношей он был членом такого же юного кружка революционеров, который снарядил его однажды "на пропаганду". Ему дали в руки целую связку нелегальных изданий и послали пешком вдоль Николаевской железной дороги. По пути он должен был вести пропаганду и скреплять ее раздачей листков. Юноша отправился, сразу увидел, что для его пропаганды нет подходящих условий, никакой агитации не вел и нелегальные листки так и нес все время завязанными в тючок, пока дорогой он не свалился где-то больной. Его подобрали и доставили...

3. Всеволод Михайлович Гаршин

Входимость: 1. Размер: 75кб.

Часть текста: раненный во время стычки с турецким отрядом, падает в кустах о бок с убитым им же феллахом. Только на четвертый день его поднимают санитары и уносят в госпиталь. Чувства, мысли, впечатления раненого за эти четыре дня и составляли все содержание небольшого рассказа. Но они были выражены с такой художественной простотой и силой, что никому до тех пор неизвестное имя молодого автора сразу засверкало над тогдашним литературным горизонтом яркой звездой, привлекавшей с тех пор внимание, надежды и симпатии образованного русского общества. Всеволод Михайлович Гаршин происходил из старой дворянской семьи. По семейному преданию, родоначальник ее, мурза Горша, вышел из золотой орды при Иване III. "Дед мой (по отцу),-- писал Всеволод Гаршин в своей автобиографии {Лит. сборник "Красный цветок". Сообщение С. А. Венгерова.}, -- был человек жестокий, крутой и властный: порол мужиков, пользовался правом primae noctis {Первой ночи. (Ред.) } и обливал кипятком фруктовые деревья непокорных однодворцев". Отец представлял резкую противоположность. Он кончил I московскую гимназию, слушал два года лекции в московском университете и, поступив в кирасиры, -- отличался необычной для николаевской военной среды гуманностью в обращении с солдатами. Дед Гаршина с материнской стороны, отставной моряк Акимов, тоже представлял резкое исключение в тогдашней среде. В 1843 году, когда на юго-востоке России чуть не нее население вымирало...

4. История моего современника. Книга первая. XXXIII. Чем быть?

Входимость: 1. Размер: 22кб.

Часть текста: Однажды, когда все в квартире улеглись и темнота комнаты наполнилась тихим дыханием сна, я долго не спал и ворочался на своей постели. Я думал о том, куда идти по окончании гимназии. Университет был закрыт, у матери средств не было, чтобы мне готовиться еще год на аттестат зрелости... -- Вы не спите? -- тихо окликнул меня Конахевич. -- Не сплю. -- Думаете? О чем? -- У меня есть о чем подумать. -- Да, вы кончаете курс... Выбираете карьеру?.. В его голосе послышалась нотка иронии. -- Да, именно,-- ответил я. Он помолчал с полминуты, как бы прислушиваясь к дыханию спящих товарищей, и потом оказал, понизив голос: -- Счастливый вы человек... -- Это почему? -- У вас маленькие желания и маленькие задачи. Поэтому вы всего достигнете в жизни: окончите курс, поступите на службу, женитесь... И жизнь ваша покатится по ровной, гладкой дороге... -- А ваша? -- спросил я, невольно улыбаясь в темноте. -- Моя? -- Опять с его кровати пронесся глубокий вздох, бурный и печальный. -- Мне суждена другая доля... Меня манит недостижимое. Жизнь моя пройдет бурно... Уничтожая все на своем пути, принося страдания всем, кого роковая судьба свяжет со мною. И прежде всего тем, кого я люблю. -- Не понимаю,-- сказал я наивно. -- Зачем же вы выбираете карьеру, связанную с такими неудобствами?.. Конахевич горько усмехнулся и сел на своей кровати. -- Ваш вопрос показывает, что вы, в своем счастливом неведении, не можете даже понять натуры, подобной моей. Карьера?.. Это только счастливцев, как...

5. Иванов И.И.: Поэзия и правда мировой любви. Глава XVI

Входимость: 2. Размер: 16кб.

Часть текста: слышимъ о вере, не противоречащей истине, больше,-- о вере, при всей своей научности, осуществляющей еще любовь. Въ столь немногихъ словахъ и столько неразрешимыхъ задачъ и сокровенныхъ отъ века изреченiй! Прежде всего -- что есть истина? И притомъ истина, основанная на знанiи? Наука признаетъ одну истину въ пределахъ своего веденiя, именно: истины нетъ, а есть множество истинъ, за непреложность которыхъ не въ силахъ поручиться та же наука. Истина, неразрывная съ реальнымъ знанiемъ, значитъ: общiй выводъ, несомненный при наличномь количестве данныхъ и при современномъ искусстве анализировать эти данныя. Одинъ вновь открытый фактъ можетъ погубить самую почтенную истину и превратить ее въ суеверiе, предразсудокъ, невежественную ложь. Представьте же, что съ такого рода истинами связана наша вера и наша любовь! Что можно вообразитъ печальнее положенiя техъ, кто становится предметомъ нашей веры и любви? Имъ ежедневно грозитъ опасность быть развенчанными и подвергнуться темъ более стремительной ненависти, чемъ более страстной была любовь, или, въ лучшемъ случае, холодъ души и отчаянiе должны поразить вчерашняго рыцаря и пророка. Намъ думается -- нашему автору должна бытъ известна эта психологiя. У него есть очень обширный разсказъ, напечатанный въ журнале Русская Мысль и не включенный имъ въ отдельное изданiе Очерковъ и разсказовъ. Произведенiе носитъ любопытное и иносказательное названiе Съ двухъ сторонъ и имеетъ въ виду представить преобразованiя именно веры, основанной на знанiи, разумеется, научномъ. Герой разсказа -- юный студентъ, романтически-позитивнаго направленiя, т. е. положительнаго въ нацiональномъ русскомъ смысле слова. У насъ ведь и нигилисты сумели явиться самыми мечтательными последователями матерiалистической метафизики со всеми признаками чисто-религiознаго фанатическаго прозелитизма. Герой, точнее жертва, "двухъ построенiй", одинъ...