Поиск по творчеству и критике
Cлово "BONNE"
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Часть текста: человека не все ладно если не в желудке, то в нервном настрое. И во всяком случае -- трудно признать такого тенденциозно здорового человека приятным собеседником, а его излюбленную тему -- приятным предметом разговора... То же можно сказать и относительно некоторых предметов более тонкого свойства. Истинное достоинство личности, ее "честь", как и ее здоровье, составляет лишь общий тон поступков и действий, от всей совокупности которых на вас веет особым тонким ароматом нормального душевного строя, который составляет лишь фон поведения личности. И только в тех случаях, когда внешние, случайные и во всяком случае экстраординарные обстоятельства этого потребуют,-- твердо сложившееся личное достоинство человека, его честь скажется в поведении просто, непринужденно и твердо. При этом первый признак такого истинного личного достоинства -- спокойное уважение его и других. Когда же, наоборот, вы встречаете субъекта, который постоянно говорит о "своей чести", носит ее перед собой, как некий ковчег, в котором заключено что-то драгоценное, но для него внешнее, и при этом выражает постоянную готовность не только поддержать свою честь против предполагаемых оскорблений, но еще во имя своей чести -- оскорбить и растоптать чужую,-- вы сразу определяете, что именно личное достоинство у такого субъекта...
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Часть текста: меня вытверживать на польском языке "исторические песни Немцевича" *. Мне они нравились, и мой ум обогатился стихотворными сведениями из польского гербовника. Но когда добрая женщина, желая сразу убить двух зайцев, заставила меня изучать географию по французскому учебнику, то мой детский мозг решительно запротестовал. Напрасно она стала уменьшать порции этих полезных знаний до полустраницы, одной четверти, пяти строк, одной строки... Я сидел над книгой, на глазах моих стояли слезы, и опыт кончился тем, что я не мог уже заучить даже двух рядом стоящих слов... Вскоре после этого я заболел перемежающейся лихорадкой, а после болезни меня отдали в большой пансион "пана Рыхлинского", где уже учился мой старший брат. Это был один из значительных переломов в моей жизни... В пансионе Окрашевской учились одни дети, и я чувствовал себя там ребенком. Меня привозили туда по утрам, и по окончании урока я сидел и ждал, пока за мной заедет кучер или зайдет горничная. У Рыхлинскогс учились не только маленькие мальчики, но и великовозрастные молодые люди, умевшие уже иной раз закрутить порядочные усики. Часть из них училась в самом пансионе, другие ходили в гимназию. Таким образом я с гордостью сознавал, что впервые становлюсь членом некоторой корпорации. После двух-трех раз, когда я хорошо узнал дорогу, мать позволила мне идти в пансион одному. Я отлично помню это первое самостоятельное путешествие. В левой руке у меня была связка книг и тетрадей, в...
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Часть текста: с русскими друзьями. Здесь, живя близ Ниццы,Короленко виделся со старым своим другом Добруджану Гереа, лидером румынских социалистов, с Кропоткиным и Плехановым. В Тулузе он встретился с кружком эмигрантов и учащейся молодежи, Друзьями зятя и сестры. В конце июня по совету врачей отец и зять отправились в Бад-Наугейм для лечения. 3 июля они получили там тревожную телеграмму -- тяжелая болезнь грозила смертью сестре и ожидавшемуся ребенку. Внучка, несвоевременно появившаяся на свет, избавила деда, как он шутил позднее, от немецкого плена, вызвав из Германии во Францию за две недели до объявления войны. Впоследствии отец записал свои впечатления последних дней перед войной, озаглавив их "Перед пожаром" (не опубликовано). "24 июня 1914 года, -- пишет он, -- мне пришлось проехать из Франции в Германию. Французская пограничная станция Pagny Moselle... За ней немецкая граница... Германия... Деловито-вежливый поверхностный досмотр немецкой таможни. Поезд тронулся далее, когда в последнюю минуту я спохватился, что не отослал письма во Францию, заготовленного ранее. Оно было с французскою маркой. Молодой немец в форме жел[езно]дорожного служащего взял его у меня и дружелюбно кивнул головой. Он переправил его в Паньи, и мое письмо дошло. Это было личное одолжение незнакомому иностранцу. Десять дней я прожил на небольшой скромной вилле в Наугейме. Окно выходило на пустырь с небольшой розовой плантацией и огородами. Каждое утро дюжий молодой немец приходил с огромной корзиной, резал пучки роз и уносил их на спине. Встречаясь с моим взглядом, он весело кланялся. За пустырем лениво и солидно ползали маневрирующие паровозы. На вилле "Эспланада" нас садилось за стол 16 или 20 человек. Из них было 5 русских, один голландец, остальные немцы. Мы, русские, и голландец сидели на одном конце стола, но между обоими концами...