Слова министра. Дела -- губернаторовъ.
Нашъ законъ о печати -- одинъ изъ наиболее либеральныхъ законовъ Европы...
Газеты могутъ быть закрываемы админстративными распоряженiями лишь въ городахъ, находящихся въ осадномъ положенiи. Во всехъ остальныхъ мес<тахъ применяются обыкновенные законы...
Даже въ районахъ, объявленныхъ въ осадномъ положенiи, мы закрываемъ лишь те революцiонные органы, которые возмущаютъ народъ къ насилiямъ или позволяютъ себе нападки на Особу Государя.
... На меня лично могутъ нападать сколько угодно"... (Изъ беседы премьеръ-министра съ иностран. корреспондентомъ Нодо". См. "Новое Время", No 10972).
* * *
Эти заявленiя, оглашенныя г. Нодо въ европейской печати, воспроизведены затемъ въ русскихъ оффицiальныхъ и оффицiозныхъ органахъ. Итакъ, мы должны смотреть на нихъ, какъ на признанную программу министерства П. А. Столыпина. Въ этой беседе передъ Европой предсталъ если не конституцiонный министръ, то, по крайней мере, министръ "просвещеннаго абсолютизма", признающiй хоть те, порой слишкомъ строгiе законы, которые издаетъ само правительство...
Ни мало не соблазняясь любезнымъ разрешенiемъ г. Столыпина (нападать на него "сколько угодно"), я не позволю себе пускаться съ изысканiя относительно его личной искренности и "психологической", такъ сказать, правдивости его заявленiй. Мы, русскiе (и особенно провинцiальные) журналисты, желали бы, однако, чтобы премьеръ-министру хоть сколько-нибудь поверяли подчиненные ему гг. губернаторы...
А между темъ они-то именно ни мало не верятъ въ искренность министерской программы и опровергаютъ ее на все лады. Такую, напримеръ, чрезвычайно при томъ яркую полемическую демонстрацiю произвелъ (и продолжаетъ производить) полтавскiй губернаторъ г. Князевъ, закрывающiй административными распоряженiями газету за газетой и не считающiйся ни съ заявленiями своего начальника, ни съ азбукой законности.
вниманiе читателя.
14-го iюля текущаго года новый полтавскiй губернаторъ т. Князевъ временно прiостановилъ газету "Полтавщина", закрывъ типографiю, въ которой она печаталась. Дней черезъ семь газета начала выходить снова. Вероятно, г. губернаторъ желалъ демонстрировать "силу власти надъ силою либеральнейшаго закона въ Европе" въ надежде, что газета "образумится" и подчинится фактически прежнимъ "цензурнымъ порядкамъ". Редакцiя, наоборотъ, разсчитывала, повидимому, что г. губернаторъ уразумелъ всю вопiющую незаконность и "несогласiе съ видами правительства" столь явнаго превышенiя власти (редакторъ по телеграфу принесъ жалобу министру внутреннихъ делъ... Последствiя ея увидимъ ниже).
Надежды обеихъ сторонъ оказались неосновательными, и 4-го сентября типографiя закрыта вновь на все время усиленной охраны. Съ этихъ поръ газета "Полтавщина" фактически прекращена. Редакцiя потребовала выдачи копiи съ постановленiя объ этомъ закрытiи. Губернаторская канцелярiя, надо отдать ей справедливость, долго колебалась выпустить изъ рукъ этотъ красноречивый документъ. Есть вещи, которыя охотно делаются, но въ которыхъ расписываются не такъ охотно. Сомненiя и нерешительность канцелярiй продолжались ровно месяцъ. Но, наконецъ, 4-го октября копiя была выдана, и мы можемъ говорить теперь на основанiи этого истинно замечательнаго документа.
Онъ состоитъ изъ двухъ частей: доклада и постановленiя. Последнее гласитъ буквально:
"Въ виду непрекращающагося колебанiя газетой "Полтавщина" престижа законной власти (sic), систематическаго возбужденiя ею общественнаго мненiя противъ всехъ меропрiятiй правительства и крайне вреднаго влiянiя этой газеты на малокультурное крестьянское населенiе, признавая дальнейшую деятельность этого органа печати недопустимой въ интересахъ огражденiя общественнаго порядка и спокойствiя, на основанiи п. 3-го ст. 16-й Положенiя объ усиленной охране, предоставляющей губернатору право закрытiя торговыхъ и промышленныхъ заведенiй, -- въ которой печатается означенная газета явно-революцiоного направленiя закрыть на все время действiя въ Полтаве Положенiя объ усиленной охране, о чемъ дать соответствующее предписанiе полтавскому полицеймейстеру. Сентября 4-го дня 1906 года. Подлинное за подлежащими подписями....
Яснее и определеннее расписаться въ вопiющемъ беззаконiи невозможно.
Въ самомъ деле: можно ли представить себе хотя бы самый исключительный законъ, который предоставлялъ бы карать кого бы то ни было безъ всякой вины?
Очевидно, такого закона представить невозможно. Очевидно, значитъ, и статья 16-я Положенiя объ усиленной охране предоставляетъ губернатору закрывать типографiю лишь за вину типографщиковъ.
Далее: предоставлено ли полтавскому губернатору законное право закрывать газеты въ порядке административныхъ распоряженiй?
Положенiе объ усиленной охране такого права г-ну губернатору не даетъ. Даже наоборотъ: ст. 26-я Положенiя о мерахъ охраны государственнаго спокойствiя и общественной безопасности снабжаетъ администрацiю этимъ особымъ правомъ лишь при чрезвычайной охране и военномъ положенiи, изъ чего ясно, что полтавскiй губернаторъ закрывать газеты по закону не можетъ.
Наконецъ, премьеръ-министръ тоже объявляетъ всенародно, что у насъ газеты закрываются административными распоряженiями, "лишь въ местахъ осаднаго положенiя". Ни осаднаго положенiя, ни чрезвычайной охраны въ Полтаве нетъ.
Изъ всего этого ясно, что полтавскiй губернаторъ совершилъ двойное превышенiе власти, воспользовавшись (наказанiе типографiи безъ ея вины) для незаконной цели (закрытiе газеты въ порядке административномъ).
Въ праве ли мы сказать после этого, что г. Князевъ произвелъ блестящую полемическую демонстрацiю въ опроверженiе заявленiй премьеръ-министра?
Г. Столыпинъ въ той же беседе уверялъ европейца Нодо, будто у насъ даже явно революцiонныя газеты (и даже "въ местахъ осаднаго положенiя") закрываются лишь за призывы къ бунту или за оскорбленiе Величества. При этомъ у г. Столыпина вырвалось пожеланiе, чтобы "во Францiи и въ другихъ государствахъ отдали себе ясный отчетъ, что такое это революцiонная литература", которую приходится "закрывать" даже при долготерпенiи просвещенной русской администрацiи.
Данный эпизодъ можетъ помочь любознательнымъ иностранцамъ исполнить это задушевное пожеланiе премьеръ-министра. Такой ужасный органъ, получившiй оффицiальный патентъ явной революцiонности, -- на-лицо: это -- газета "Полтавщина". Она закрыта даже безъ "осаднаго положенiя", для нея г. полтавскiй губернаторъ совершилъ присвоенiе непринадлежащей ему власти и подписалъ цитированное выше изумительное "мостановленiе" (съ которымъ, скажемъ, кстати, тоже не мешало бы познакомиться любознательнымъ иностранцамъ). Итакъ, мы имеемъ явно-революцiонный органъ, и въ немъ указана квинтъ-эссенцiя революцiонности, которую обозреть не составитъ особаго труда.
Газете инкриминируются два нумера (131 и 133) и въ нихъ две заметки. Одна -- чисто-фактическое, перепечатанное изъ газеты "Новый Путь" сообщенiе въ хронике о томъ, что "въ Петергофскомъ уезде поступленiе окладныхъ сборовъ почти совсемъ прекратилось. Причиной тому служитъ, какъ полагаютъ, выборгское воззванiе, сильно распространенное въ уезде. Администрацiя очень обезпокоена этимъ явленiемъ, для борьбы съ которымъ недавно было созвано совещанiе податного инспектора съ волостными старшинами. Далее (вся заметка -- 33 строки) сообщается, что въ Медужской волости земскiй начальникъ уговаривалъ крестьянъ поодиночке, но "увещанiя не подействовали". Такой отказъ "объясняется не экономическими причинами, а принципiальнымъ сочувствiемъ населенiя выборгскому воззванiю".
"И это все?" -- спроситъ, вероятно, съ изумленiемъ любознательный иностранецъ... Мы вынуждены уверить его, что это именно все и что въ этомъ легко убедиться между прочимъ и изъ нумера газеты, представленнаго при жалобе издателя тому самому г. Столыпину, который велъ беседу съ г. Нодо {Можно разве прибавить, что въ то время, когда я пишу эти строки, все русскiя газеты обходитъ не менее революцiонное оффицiальное сообщенiе: петербургскiй губернаторъ въ циркуляре съ земскимъ начальникамъ говоритъ (въ примененiи не къ одному уезду, а ко всей губернiи) о последовавшихъ ѣшныхъ попыткахъ склонить населенiе къ неплатежу податей и повинностей...}.
Другой преступный нумеръ "Полтавщины" содержитъ статью г. Сосновскаго, озаглавленную "Новый вызовъ". Статья довольно длинна (почти 1 1/2 столбца), и потому приводитъ ее подробно мы не можемъ. Мысль автора исчерпывается общепризнанной (теоретически) истиной, что "потеря въ населенiи чувства легальности начинается тогда, когда для него суживается и закрывается возможность легальной работы". Такое суженiе авторъ усматриваетъ въ запрещенiи общероссiйскаго съезда партiи народной свободы. Наиболее сильное место: "мы отмечаемъ лишь роковую наклонную плоскость, на которой стоитъ г. Столыпинъ и его правительство, отмечаемъ роковую неизбежность, съ которой старый строй самъ творитъ себе враговъ и, теряя чувство меры и действительности, стремится все большiе и большiе круги населенiя убедить въ невозможности легальной гражданской работы для всехъ, кто мало-мальски иначе смотритъ на мiръ, чемъ г. Столыпинъ".
П. А. Столыпинъ, какъ мы видели, любезно разрешаетъ нападать на него сколько угодно. Итакъ, газета закрыта не за эту вполне корректную критику правительства, и въ вышеприведенныхъ цитатахъ любознательные иностранцы приглашаются видеть или явно-революцiонный призывъ къ бунту, или -- оскорбленiе Величества.
"незапрещенной" "Полтавщины" стала выходитъ газета "Черноземъ". Печаталась она въ другой типографiи (содержатель которой испросилъ на то спецiальное разрешенiе администрацiи!!). Издатели забыли, однако, что, разъ вкусивъ отъ беззаконiя, которое осталось неотмененнымъ, администрацiя пойдетъ непременно до крайнихъ пределовъ произвола. Такъ именно и случилось.
Въ Полтаве существуетъ председатель казенной палаты г. Маклаковъ, который любитъ писать выразительные циркуляры.
Чиновный авторъ, приглашая подчиненныхъ отнюдь не заниматься политикой, самъ ругательски ругалъ депутатовъ, подписавшихъ выборгское воззванiе. "Полтавщина" иронически отметила это противоречiе въ фельетоне, и многiе въ Полтаве полагаютъ, что этотъ фельетонъ, задевшiй чиновничье самолюбiе, и послужилъ истинной причиной похода на газету, предпринятаго полтавскимъ губернаторомъ. "Чернозему" вскоре пришлось отметить новый циркуляръ, принадлежащiй тому же красноречивому перу. Въ немъ подведомые r-ну Маклакову чиновники приглашались доносить "о всехъ техъ данныхъ, которыя вызываютъ сомненiе (!!) въ добросовестномъ и сознательномъ отношенiи къ присяге и долгу". "Служащiе, -- категорически заканчиваетъ авторъ, -- которые навлекутъ на себя малейшее подозренiе (sic) въ политическомъ отношенiи, мною не будутъ терпимы на службе ни одного дня". И одинъ чиновникъ, навлекшiй арестъ, уже уволенъ {Этимъ арестомъ и былъ вызванъ новый приказъ. Нужно отдать справедливость г. Маклакову: его поступки несколько лучше приказовъ, и неосновательно арестованный чиновникъ вновь принятъ на службу. Изъ чего еще яснее -- неосновательность приказа, исходящаго изъ положенiя, что безпричинныхъ "подозренiй" и даже арестовъ не бываетъ.}.
Газета въ фельетоне (21-го сентября) подвергла критике этотъ новый приказъ "незанимающагося политикой" председателя. Въ тотъ же день нумеръ газеты былъ конфискованъ, и полтавскiй цензоръ г. Ахшарумовъ совершенно беззаботно уведомилъ объ этомъ редакцiю новымъ замечательнымъ документомъ (21 сентября, No 385); въ которомъ, ничто же сумняся, указываетъ на заметку о г. Маклакове, какъ на причину конфискацiи. Въ заметке онъ усматриваетъ "издевательство надъ распоряженiемъ представителя правительственной власти, являющимся исполненiемъ его служебнаго долга", и даже "намеренiе (полтавскiй цензоръ проникаетъ даже въ намеренiя!) вызвать противъ означеннаго лица вражду населенiя".
Судъ не согласился съ цензоромъ, и черезъ четыре дня запрещенiе съ конфискованнаго нумера было уже снято. Но, разумеется, полтавская администрацiя и не разсчитывала, что судъ утвердитъ конфискацiю. Эта конфискацiя была лишь сигналомъ для типографiи и угрозой новаго закрытiя. Судъ снялъ запрещенiе, но фактически вторая независимая газета въ Полтаве запрещена "административнымъ распоряженiемъ" по типографiи.
верховной власти, и непочтительный отзывъ объ его циркуляре равняется оскорбленiю Величества!
Наконецъ, последнiй актъ этой трагикомедiи лишь на дняхъ оглашенъ въ газетахъ. "Полтавщина" и "Черноземъ" сложили оружiе. На ихъ место компанiя, не имеющая ничего общаго съ прежней редакцiей, выдвинула новый органъ. До какой степени скромно выступала эта новая газета, видно хотя бы изъ того факта, что редакцiя обязалась (письменно) передъ всемогущимъ цензоромъ перепечатывать известiя только изъ трехъ газетъ: "Новаго Времени", "Клевлянина" и "Россiи". Милостивое разрешенiе на выпускъ газеты (разрешенной впрочемъ уже ранее) сначала было дано, по городу расклеены объявленiя. Но накануне предполагаемаго выхода перваго нумера цензоръ (онъ же и старшiй советникъ губернскаго правленiя) явился къ типографу и сообщилъ просто и непринужденно, что онъ (или кто-то другой) раздумалъ и газету, неповинную ни въ бунте, ни въ оскорбленiи Величества, какъ неповиненъ въ томъ всякiй еще не родившiйся младенецъ, выпускать не дозволяетъ... Это сделано даже въ отсутствiе губернатора...
Дальше, разумеется, идти въ осуществленiи "либеральнейшаго закона въ Европе" уже некуда. Еще недавно, до манифеста 17-го октября, для закрытiя газеты нужно было безпокоить четырехъ министровъ. Теперь для этого простому чиновнику губернаторской канцелярiи стоитъ прогулкой зайти въ типографiю и сказать: такую-то газету не печатать!..
Прогрессъ новейшей законности очевиденъ...
Мне могутъ, конечно, сказать, что все это -- явное злоупотребленiе местной администрацiи, неспособной войти въ просвещенные виды П. А. Столыпина и компрометтирующей его программу, быть можетъ, безъ его ведома. Жаловаться надо не статьями въ газетахъ, а оффицiально министру.
"Полтавщина" была закрыта въ первый разъ (14-го iюля), редакторъ телеграфировалъ объ этомъ беззаконiи министру внутреннихъ делъ, прося немедленной отмены произвольнаго распоряженiя. На это последовалъ ответъ: жалоба оставлена безъ последствiй. Вице-губернаторъ г. Катериничъ увиделъ въ этомъ поводъ для маленькаго торжества, и г. Ярошевичъ, редакторъ "Полтавщины", получилъ изъ губернаторской канцелярiи извещенiе объ этомъ отказе, начинавшееся словами: "Объявить некоему Д. О. Ярошевичу"... Итакъ, законная жалоба привела къ отказу со стороны власти местной...
Теперь я дошелъ до конца, и мне остается извиниться передъ читателями, вниманiе которыхъ я занималъ такъ долго изложенiемъ одной изъ местныхъ исторiй, какихъ, безъ сомненiя, на Руси много. Но именно поэтому мне кажется, что въ этой местной исторiи сказываются очень ярко существенные общiе мотивы.
Повторяю: я совсемъ не ставилъ и не ставлю вопроса о личной правдивости или неискренности г. Столыпина, до которой въ сущности ни мне, ни читателямъ нетъ никакого дела. Я не желаю также выставлять исключительнымъ чудовищемъ произвола и полтавскаго губернатора, который на деле опровергаетъ заявленiя г. Столыпина, ссылаясь на его циркуляры. Наоборотъ, я долженъ сказать, что при переходе его изъ Екатеринослава ему предшествовали самые прiятные для обывателя слухи: о немъ говорили, какъ о человеке въ сущности добродушномъ и незложелательномъ.
"административно" истребляетъ газеты, разоряетъ ихъ владельцевъ и швыряетъ на улицу десятки работниковъ съ ихъ семьями, ссылаясь на того же г. Столыпина, то, полагаю, мы въ праве сказать, что во всей системе такихъ программныхъ заявленiй для Европы и такихъ "домашнихъ" распоряженiй обнаруживается все что угодно, но только не "правдивость" и не уваженiе къ законности.
1906 г.