Некоторыя проявленiя полицейскаго всемогущества.
2 февраля, -- писали въ "Руси", -- на Варваринской улице (на Выборгской стороне) разыгралась возмутительная исторiя. Въ доме No 8 Б, въ одной изъ отдаваемыхъ въ наймы комнатъ живетъ семейство крестьянина Петра Карелло, состоящее изъ отца и четырехъ сыновей; двое изъ нихъ, Викторъ и Адамъ, возвращались навеселе съ прогулки и около своего дома встретили совершенно пьянаго городового (1 участка Выборгской части). Последнему не понравилось поведенiе Карелло, и онъ сталъ ихъ ругать площадными словами. Те ответили, произошла перебранка, при чемъ городовой выхватилъ шашку и полоснулъ ею Адама по голове такъ, что тотъ свалился безъ чувствъ. Раненаго внесли въ домъ и уложили въ комнате сестры, Юзефы Кизоръ, а Викторъ удалился въ свою комнату. Спустя несколько минутъ, тотъ же городовой, захвативъ себе на помощь дворника, Никона Буракова, очевидно, въ качестве проводника, направился съ окровавленною уже обнаженной шашкой прямо въ комнату Карелло и... сталъ рубить его, при деятельной помощи подручнаго дворника. На крики Виктора прибежали соседи, брате Станиславъ и старшiй дворникъ. Общими усилiями имъ удалось выпроводить буяновъ изъ комнаты, но при этомъ получили новыя раны: Викторъ (на ладони правой руки), Станиславъ -- глубокiя раны тоже на внутренней части ладони, и старшiй дворникъ въ палецъ. Едва жильцы квартиры успели прйдти въ себя, какъ послышались испуганные крики: оказалось, что городовой идетъ опять съ обнаженной шашкой, съ какимъ-то еще субъектомъ-добровольцемъ, Александроме Быковымъ. При этомъ городовой сталъ съ бешенствомъ кидаться уже на кого попало, такъ что все разбежались, и все двери въ корридоръ оказались запертыми. При этой второй атаке полицейскiй воинъ нанесъ легкое пораненiе ладони правой руки вахтеру Ботаническаго сада Михаилу Кацкину и несколько ударовъ, плашмя по голове, Юзефе Карелло, которая при этомъ выронила грудного ребенка. Сидя за запертыми дверьми, жильцы слышали, какъ компанiонъ упрекалъ городового въ томъ, что тотъ забылъ дома револьверъ... Мысль понравилась городовому, и онъ пошелъ домой за револьверомъ. А на лестнице (это особенно достойно примечанiя) оставилъ "несколько хулигановъ, которые никого не выпускали". Пленъ жильцовъ продолжался до 5 час. 30 минутъ вечера, и, наконецъ, въ 8 час. прибылъ околоточный надзиратель Бауманъ и началъ следствiе" {"Русь". Цитирую изъ "Нижег. Листка", No 40.}.
Въ этомъ замечательномъ эпизоде есть несколько черточекъ, стоящихъ, такъ сказать, на второмъ плане, но достойныхъ быть выдвинутыми на первый. Это -- прежде всего помощь, которую "подручный дворникъ" считаетъ себя обязаннымъ подать пьяному разбойнику только потому, что на немъ полицейская форма. И если принять въ соображенiе, что для дворника городовой есть "начальство", -- то легко понять, почему это случилось. И едва ли за это можно строго судить дворника. Такимъ образомъ выходитъ, что домовладелецъ платитъ дворнику, но, если пьяный и изступленный полицейскiй прикажетъ этому же дворнику помогать, когда онъ будетъ рубить шашкой самого хозяина или жильцовъ, то... дворникъ поможетъ разбойнику, и любой судъ едва ли не оправдаетъ его при данныхъ условiяхъ... Таково "положенiе вещей"... Правда, городскiя думы уже подняли кое-где вопросъ объ измененiи этого замечательнаго "порядка", но... данный случай произошелъ два месяца спустя после начала этихъ разговоровъ и при томъ -- въ столице.
Затемъ очень интересна также фигура другого союзника, таинственнаго Быкова, который сделалъ столь дружеское напоминанiе о забытомъ револьвере. Что это за прекрасный незнакомецъ и по какимъ основанiямъ онъ считалъ себя обязаннымъ помогать полицейскому при нападенiи на мирныхъ обывателей? Откуда, затемъ, съ такой быстротой, явились и те неведомые "хулиганы", которые по команде полицейскаго заняли выходы изъ дома, чтобы кто-нибудь изъ жильцовъ не попытался избегнуть "праведнаго гнева" разбойничавшаго городового?..
1/2 часа!) жильцы большого дома (въ столице!) выдерживали въ смертельномъ страхе правильную осаду вооруженнаго разбойника. Теперь стоитъ вспомнить, что "полицiя всегда находится при исполненiи обязанностей" и что обыватель былъ много разъ предостерегаемъ отъ "всякаго вмешательства въ действiя и распоряженiя; полицiи", -- чтобы стать въ тупикъ передъ изумительной парадоксальностью нашей жизни...
Читатель помнитъ, вероятно, Михаила Ивановича, героя известной повести Успенскаго "Раззоренье", и его восторгъ при первой встрече съ столичными полицейскими. "Уже въ Москве будочникъ съ револьверомъ и огромными усами, смутившими было Михаила Ивановича, сказалъ ему весьма любезно: -- "Вы чего пужаетесь? Вы насъ не опасайтесь... Подойдите! Мы бросаемъ по нонешнему времени эту моду, чтобы каждаго человека облапить, напримеръ, съ затылка и въ часть"... И въ Петербурге Михаилъ Ивановичъ нашелъ въ первомъ же полицейскомъ истиннаго друга...
"новыми временами", которыя пришли и раззорили "всякую подлость", а въ томъ числе и слишкомъ упрощенные прiемы обращенiя съ обывателемъ... Были эти "новыя времена"... летъ уже 40 назадъ. Но съ техъ поръ пришли времена "новейшiя"; если бы Михаилъ Ивановичъ захотелъ теперь повторить свои наблюденiя, то навермое попалъ бы въ кутузку, откуда едва ли бы вышелъ (при строптивости своего нрава и при склонности къ "политическимъ разговорамъ") безъ серьезнаго увечья. Теперь скромному обывателю уже не говорятъ: "Мы въ нашей стороне дозволяемъ человеку... съ чего же?" Все что уже утонуло въ дали временъ, какъ что-то вроде быстро промелькнувшаго золотого века полицейской добродетели, а ныне наступилъ векъ... Богъ его знаетъ какой... Новейшiя времена въ некоторыхъ отношенiяхъ совершили решительный поворотъ къ древнейшимъ, и "полицейская репрессiя" приняла дореформенные прiемы: при малейшей попытке обывателя "разговаривать" -- его "сцапаютъ съ затылка да въ участокъ"... А ужъ тамъ...
Да, прогрессъ -- понятiе сложное и разностороннее. Несомненно, что нашъ "пореформенный" полицейскiй прогрессъ очень быстро сталъ направляться въ сторону всемогущества полицiи надъ обывателемъ, что, разумеется, знаменовало для последняго процессъ совершенно обратный и привело къ полной фактической безответственности однихъ и столь же полному безправiю другихъ. Въ гниломъ Западе "разнузданность" дошла до строгой ответственности министровъ. У насъ "порядокъ" дошелъ до безответственности околоточнаго надзирателя. Что же касается до г-на пристава или еще, -- въ добрый часъ молвитъ, въ худой промолчать, -- г-на полицеймейстера, -- то это уже нечто вроде олимпiйцевъ, головы которыхъ утопаютъ въ недосягаемыхъ высотахъ, окруженныя нимбомъ "служебной гарантiи"... Хочетъ караетъ, хочетъ милуетъ.
У пьянаго только ярче проявляется то, что на уме трезвыхъ. Эти люди пьянеютъ уже отъ сознанiя своего всемогущества, своей безответственности, своей власти надъ обывателемъ и, наконецъ, въ последнее время, еще отъ возможности командовать Быковыми и отрядами неведомыхъ добровольцевъ, которые тоже "охраняютъ порядокъ".
"служебная гарантiя"?
1905 г.