Письмо в редакцию35
В апреле по моему адресу в Полтаве была получена следующая телеграмма: "Совет солдатских и офицерских депутатов штаба румынского фронта в заседании 20-го апреля заслушал телеграмму военного министра: "Прошу выразить от меня осуждение тем, кто самовольно освободил Раковского36, являющегося агентом немецкой армии. Гучков". Совет постановил обратиться к вам с просьбой сообщить свое мнение о докторе Раковском".
найдя копию этой телеграммы среди своей корреспонденции, я решил послать ответ, хотя и запоздалый. Да, я знаю доктора Раковского давно. Знал его в России, как сотрудника одного из русских журналов, знал и в Румынии, где некоторые ближайшие друзья Раковского были и моими друзьями. И я считаю своей нравственной обязанностью заявить, что отвергаю с глубоким негодованием всякую мысль о возможности обвинения, возведенного на него румынскими властями. Раковский не мог быть "немецким агентом"; это, несомненно, злая клевета, пущенная противниками румынских социалистов.
Ответ в этом смысле я послал в Петроград совету солдатских и офицерских депутатов штаба румынского фронта. Недавно я получил это письмо обратно "за нерозысканием адресата". Выходит, таким образом, что я как бы уклонился от ответа на запрос о докторе Раковском. Вот почему я считаю нужным прибегнуть теперь к ответу гласному.
К этому особенно побуждает меня еще следующее обстоятельство. В "Киевской Мысли" (от 4-го мая) появились два известия из Румынии. В одном сообщают, что в городе Бакеу расстреляно 30 человек, из них -- 23 еврея и 7 социалистов; все обвинены военно-полевым судом в том, что они были агентами Германии. Зная хорошо скорострельное правосудие таких судов по их практике в нашем отечестве во времена самодержавия и не имея никаких оснований менять мрачное представление о правосудии этого рода на почве румынского антисоциализма и антисемитизма, я с ужасом думаю о 30-ти жертвах бакеуского суда, который мне рисуется в окраске нашего Кужа, Мариамполя37 или суда над нашими социалистами второй Думы. И я радуюсь за доктора Раковского, которому не пришлось предстать перед этим судом.
В том же нумере "Киевской Мысли" перепечатано письмо в редакцию "Вестника Румынского Фронта", подписанное именем Александра Доброджеану Гереа38 германцами, "с поручениями от германского командования"... Это фактически неверно. Доброджеану выехал из Румынии еще до вступления этой страны в мировую войну. Но опровержение А. Доброджеану румынские газеты печатать отказались, и поэтому он обращается к русской печати. При этом он упоминает о дружеских отношениях отца с Г. В. Плехановым39, В. Н. Фигнер40, В. А. Засулич41, Вл. Л. Бурцевым42 и мною.
Доброджеану-сына. Да, я хорошо знаю Гереа Доброджеану, старого русского эмигранта-семидесятника; видного румынского писателя, основателя критико-литературной школы и творца румынского социализма. Я глубоко уважаю этого человека и не могу найти слов, которые бы вполне выражали степень моего негодования против этой гнусной клеветы. Я находился в течение многих лет в самых дружеских отношениях с Конст. Доброджеану, виделся с ним в 1915 году проездом через Бухарест и хорошо знаю позицию румынских социалистов в вопросе о войне. Когда среди экспансивных румын гремела и, казалось, готова была восторжествовать агитация пламенных германофилов, социалисты горячо выступали и демонстрировали против войны с Россией. Потом, когда обстоятельства изменились и в Румынии поднялась столь же горячая противоположная агитация, социалисты сохранили ту же нейтралистскую позицию. Они предвидели, что маленькая страна будет раздавлена, и предупреждали об этом. Увы! Их диагноз оправдался с излишней даже полнотой, а вмешательство Румынии навлекло на нее бедствия, а нам принесло весьма сомнительную пользу. Вот и все. Это неприятно для гг. профессиональных политиков, но это не дает права противникам социалистских вождей возводить на них обвинения в германофильском шпионстве, как прежде не было оснований винить их в подкупе Россией.
Наше время полно страстных противоречий. Война еще впервые так ощутительно поставила мыслящее человечество между двумя стремлениями: отдаленными интересами будущего единого человечества и насущными, ближайшими интересами отдельных отечеств. На этой почве возможны неожиданные группировки и страстные споры недавних единомышленников. Но одно остается незыблемым. Честные люди и тайная правительственная агентура всякого рода в лице общественных деятелей несовместимы. Доброджеану и Раковские органически не способны к такому совместительству. Нужна, конечно, осторожность ввиду множества печальных примеров. Но осторожность должна быть двусторонняя. Слишком много чести Малиновским43, если наряду с ними станут легко возможны заподозривания политической честности таких людей, как Доброджеану.
Вл. Короленко
12-го июня
35. Публикуется по: Русские ведомости, 1917, No 136, 17 июня. Поводом для написания "Письма в редакцию" стали широко распространявшиеся, начиная с апреля 1917 г., слухи, что большевики подкуплены германскими властями и действуют в России в их интересах. В частности, нападки такого рода коснулись и Х. Г. Раковского, обвиненного в печати Г. А. Алексинским и B. C. Панкратовым. Позднее, 23 июля 1917 г., Короленко писал С. Д. Протопопову: "Большевизм принес много вреда вообще, но, что хотите, -- в подкупность и шпионство вождей я не верю... Причислять с такой легкостью заведомо честных людей к шпионам -- значит, в сущности, реабилитировать шпионство. Старая истина; нужно бороться только честными средствами..." (Былое, 1922, No 20, с. 25--26.) Фактическая защита писателем от нападок большевиков была оценена тогда ими очень высоко, что нашло отражение в перепечатке данного "Письма в редакцию" "Известиями Совета рабочих и солдатских депутатов" и "Рабочей газетой".
36. Раковский Христиан Георгиевич (1873--1941) -- участник социал-демократического движения на Балканах (Болгария, Румыния) и в Западной Европе (Швейцария, Франция) с 1888 г., врач по образованию, один из лидеров Румынской социал-демократической партии, с 1915 г. -- секретарь бюро Балканской рабочей социал-демократической федерации, неоднократно арестовывался за свою революционную деятельность в Румынии и Турции. Вместе с румынскими социал-демократами вел борьбу за нейтралитет своей страны в первой мировой войне, вскоре после вступления Румынии в войну (август 1916 г.) был арестован, освобожден в Яссах русскими революционными солдатами 1 мая 1917 г. С конца августа 1917 г. скрывался от ареста Временным правительством на Сестрорецком оружейном заводе, в Кронштадте, затем эмигрировал в Швецию. Вступив в большевистскую партию, с начала декабря 1917 г. активно участвовал в установлении Советской власти на Украине и юге России. Председатель Совнаркома Украины с января 1919 г. В 1923--1925 гг. -- полпред СССР в Великобритании, в 1925--1927 гг. -- во Франции. Исключен из партии в 1927 г. за участие в троцкистской оппозиции, несколько лет находился в ссылке, восстановлен в партии в 1935 г. Репрессирован в 1938 г. по делу "Антисоветского правотроцкистского блока". Расстрелян в тюрьме г. Орла 11 сентября 1941 г. Реабилитирован и восстановлен в партии в 1988 г. Короленко познакомился с Раковским, когда тот был еще гимназистом. В 1900 г. писатель выступил в Петербурге в защиту молодого социалиста, который был выслан властями из России. Контакты возобновились в Румынии, где с 1903 г. постоянно проживал Раковский и куда неоднократно приезжал Короленко. Последняя их встреча до революции состоялась в 1915 г. в Бухаресте.
37. Короленко пришлось обращаться к теме защиты людей от ложных обвинений в шпионаже в пользу Германии еще в 1916 г., когда им была написана статья "О Мариампольской "измене" (Русские ведомости, 1916, No 200, 30 августа). В ней подвергалась сомнению правомерность дела по обвинению в измене поляка и еврея при занятии немцами города Мариамполя. Позднее выяснилось, что это дело было сфабриковано по ложному доносу и осужденный в результате судебного процесса на каторжные работы обвиняемый Гершанович был освобожден. Подобная же история произошла с обвинением в измене жителей Деревни Куж, невиновность которых была доказана в Государственной думе. В годы войны Короленко, осуждавший широко развившуюся шпиономанию, выступал и в защиту лиц, подвергавшихся гонениям за свое немецкое происхождение. Так, в статье "О капитане Кюкене" (Русские ведомости, 1916, No 258, 8 ноября) он протестовал против изгнания по этой причине из Пароходного общества в Нижнем Новгороде капитана по фамилии Кюкен. Любопытно, что в архиве писателя сохранился запрос к нему военного следователя штаба особой армии по делу студента Б. Мальского, обвиненного в шпионаже в пользу Германии, и показания самого Короленко от 13 декабря 1917 г., в которых он сообщил, что по данному делу к нему еще в 1916 г. обращался с просьбой о заступничестве некий Каган и что никаких последствий такое обращение не имело. "Вступаясь за невинно обвиняемых печать, должна в свою очередь остерегаться голословных обвинений третьих лиц", -- подчеркивал писатель в своих показаниях (ОР РГБ, ф. 135/II, к. 17, д. 985, л. 1-1 об.).
38. (1855--1920) -- русский политический эмигрант-народник Кац Константин Абрамович. В 1875 г. эмигрировал в Румынию. Основоположник Румынской социал-демократической партии, критик и публицист. Был близок с братом жены Короленко B. C. Ивановским, через которого писатель с ним и познакомился. Дружеские отношения между Короленко и Доброджану продолжались до смерти последнего. Последняя их встреча состоялась в Румынии в 1915 г.
39. Короленко всегда относился к Г. В. Плеханову (1856--1918) с искренним уважением, находя в его взглядах и действиях много созвучного своим идеалам и устремлениям. То же самое можно сказать и об отношении к писателю Плеханова. Последний раз они встречались 26 апреля 1914 г. в Сан-Ремо (Италия), куда Короленко приезжал специально для встречи во время своего заграничного путешествия. В 1917 году Короленко потрясло известие о "чрезвычайно грубо" произведенном большевиками 31 октября обыске у больного Плеханова, состояние которого после этого еще более ухудшилось. 22 ноября в петроградской газете "Слово в цепях" была опубликована следующая телеграмма В. Г. Короленко: "Глубоко возмущен насилием, совершенным в лице Плеханова над истинными друзьями народа, не забывшими, что сила революции в возвышенных стремлениях человечности, разума и свободы, а не в разнуздании животных инстинктов вражды, произвола, насилия. Животное побеждает порой человека в человеке, но такая победа не прочна. Бывают в борьбе случайные положения, когда, по словам поэта Якубовича,
Не тот, кто разит, -- победитель.
С зловещей печатью Каина на челе нельзя оставаться надолго вождями народа. Плод этой победы: убивающее партию негодование всего человечного в стране". Подробнее о взаимоотношениях Короленко и Плеханова см.: Русская литература, 1971, No 2.
40. Фигнер Вера Николаевна "Народной воли". В 1884 г. по "процессу 14-ти" была приговорена к смертной казни, замененной бессрочной каторгой. После двадцатилетнего одиночного заключения в Шлиссельбургской крепости с 1904 по 1906 г. находилась в ссылке. В 1906--1915 гг. жила за границей. Автор книги "Запечатленный труд" и ряда мемуаров. Короленко был лично хорошо знаком с В. Н. Фигнер, стоявшей близко к журналу "Русское богатство", который редактировал писатель. В архивах сохранился ряд писем из переписки Короленко и Фигнер (см., в частности: ОР РГБ, ф. 135/II, к. 35, д. 30).
41. Засулич Вера Ивановна (1851--1919) -- 16--24 января 1878 г. стреляла в петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова за его приказание наказать розгами Боголюбова (Емельянова Алексея Степановича), арестованного и осужденного за участие в демонстрации на Казанской Площади 6 декабря 1876 г. На суде присяжных была оправдана, затем примкнула к "Черному переделу". В 1884 г. участвовала за границей в создании группы "Освобождение труда". С 1900 г. входила в состав редакции "Искры", впоследствии примкнула к меньшевикам.
42. Бурцев Владимир Львович (1862--1936) -- известный русский журналист и издатель, в 1884 г. был арестован и выслан в Восточную Сибирь за свою революционную деятельность, в 1888 г. бежал за границу, где занимался преимущественно издательскими делами. Был близок к эсеровским кругам. Прославился как "ассенизатор революции", разоблачавший провокаторов и агентов охранки, внедрявшихся в революционное движение (например, Е. Азефа). После Октября -- противник Советской власти, эмигрировал во Францию.
Малиновского Романа Вацловича (1876--1918) -- тайного агента царской охранки в социал-демократическом движении с 1910 г., депутата IV Государственной думы, председателя думской фракции большевиков с 1913 г. Полностью связь Малиновского с охранкой была раскрыта в июне 1917 г. Расстрелян в ноябре 1918 г. по приговору Верховного трибунала ВЦИК.