Курскiй проектъ устраненiя желтой опасности.
Китай или мы? Курскъ, типогр. братьевъ Н. и И. Вапиныхъ. 1904). Все законченное и цельное имеетъ свою привлекательность, даже законченная глупость. Съ этой точки зренiя мы очень благодарны нашему доброжелателю, приславшему въ редакцiю брошюру, заглавiе которой выписано выше. Печатана она въ Курске, цензурою разрешена въ Москве 16 февраля настоящаго года и толкуетъ о самыхъ животрепещущихъ вопросахъ: о желтой опасности, о войне и о светломъ будущемъ нашего отечества. Автору можно отказать во многомъ, но никакъ не въ непосредственной цельности, даже, если хотите, смелости, съ какою онъ высказываетъ свои вожделенiя, а ведь въ наше половинчатое время это чего-нибудь стоитъ.
Для чего собственно мы ведемъ настоящую войну?
Брошюра, о которой идетъ речь, выгодно отличается отъ квiетически-туманнаго патрiотизма некоторыхъ газетъ однимъ несомненнымъ достоинствомъ. Неведомый курянинъ, написавшiй "Китай или мы", отлично знаетъ, зачемъ мы воюемъ. Мы воюемъ, по его мненiю, затемъ, чтобы завоевать Китай, во 1-хъ, а во 2-хъ, чтобы поправить дела, испорченныя освобожденiемъ крестьянъ. Онъ находитъ, что съ насъ уже довольно "свободы, равенства и братства" (стр. 23), что мы уже ими, такъ сказать, пресытились, и намъ, просто, "пора возстановить въ новыхъ формахъ старый государственный идеалъ, которымъ тысячелетiе прожилъ русскiй народъ" (ib). Если вы спросите, -- какой же это идеалъ, то и на это авторъ ответитъ просто, сжато и ясно: это есть рабство, въ смысле прямого владенiя человекомъ, какъ скотомъ или вещью. "Да, сто рабство", -- говоритъ онъ, нимало не обинуясь, но онъ находитъ, что "не пора ли намъ перестать смотреть на это слово, какъ на жупелъ" (стр. 20).
Вотъ что, действительно, называется "откровенностiю". Правда, авторъ понимаетъ, что сорокъ летъ, прошедшихъ такъ или иначе со времени освобожденiя крестьянъ, уже развратили мужика настолько, что вернуться къ "старому государственному идеалу" онъ не пожелаетъ... Но если нельзя уже сделать русскiй народъ рабомъ, то, -- думаетъ нашъ авторъ, -- есть еще возможность превратить его въ рабовладельца. Вотъ тутъ-то и поможетъ намъ война, которая должна закончиться завоеванiемъ Китая. Впрочемъ, дальше мы предоставляемъ слово самому автору, который излагаетъ свой планъ по пунктамъ следующимъ образомъ:
Глава I. При взятiи части Китая
1) ... въ каждомъ уездномъ городе устроить казенныя конторы, въ которыхъ бы можно заказывать и получать (!) китайскихъ рабочихъ.
2) Всякiй русскiй православный крестьянинъ, владеющiй, сверхъ надельной, своей собственной землей до сорока десятинъ, имеетъ право купить у казны одно китайское семейство, а владеющiй сверхъ сорока дес. на каждыя 50 десятинъ можетъ покупать еще по одному семейству.
и владеющiй до 21 дес. земли, имеетъ право купить у казны одно китайское семейство (съ правомъ покупать еще по одному семейству на каждыя лишнiя 36 десятинъ; при этомъ, однако, "совершенно следуетъ исключить изъ права китаевладенiя баронскiй титулъ, какъ ничего общаго съ коренной Россiей не имеющiй").
4) ... въ составъ полнаго китайскаго семейства обязательно должны входить все три возраста, какъ мужскихъ, такъ и женскихъ ("также и въ дальнейшемъ будущемъ", -- предусмотрительно заявляетъ авторъ въ примечанiи, -- "въ целяхъ полученiя правильнаго приплода (sic!) китайскаго населенiя, такое распределенiе семействъ будетъ самымъ нормальнымъ").
8) Весь приростъ, получившiйся отъ купленныхъ семействъ китайцевъ, поступаетъ въ полную и неотъемлемую собственность хозяевъ...
Этими (значительно сокращенными) выписками мы ограничимъ изложенiе главнаго содержанiя курской брошюры. Дальше идетъ проектъ переселенiя русскихъ безземельныхъ крестьянъ на место китайцевъ, съ устройствомъ на местахъ аракчеевскихъ поселенiй, "на казачьемъ положенiи", въ которыхъ "усилить дисциплину" и принуждать нерадивыхъ къ работе. Какъ видите, наделяя русскаго мужика завиднымъ правомъ "китаевладенiя", авторъ тоже баловать его не намеренъ.
"права жизни и смерти", авторъ считаетъ необходинымъ немного поспорить съ "либеральствующей кликой", которая, какъ онъ предвидитъ, непременно "подниметъ вопль". Намъ кажется, однако, что авторъ ошибается и что "вопль" въ данномъ случае слишкомъ сильное слово. Мы думаемъ даже, что "либеральствующая клика" можетъ быть только благодарна автору за его оригинальное произведенiе, -- прежде всего "по человечеству": въ наше сухое время такъ мало настоящихъ, непосредственныхъ, сочныхъ... проявленiй непосредственности, что брошюра, неизвестнаго курянина производитъ прямо освежающее впечатленiе. А во вторыхъ, скажемъ почтенному автору по секрету, -- "либеральствующей клике" прiятны "последовательные" люди, которые имеютъ мужество договаривать до конца замаскированныя вожделенiя отечественнаго ретроградства... И если въ чемъ мы можемъ упрекнуть автора, то это лишь въ томъ, что онъ скрылъ свое славное имя; мы напрасно осмотрели кругомъ всю брошюрку: нигде ни намека, ни псевдонима, ни иницiала, ни значка. А это все-таки указываетъ на некоторый недостатокъ "темперамента" и решимости. Это похоже на то, какъ если бы какой-нибудь enfant terrible уезднаго или губернскаго захолустья решился пробежать по улицамъ въ натуральномъ виде, даже безъ фиговаго листочка, но при этомъ тщательно скрылъ свое лицо подъ маской. Въ этомъ уже нетъ настоящей шири. Действiе; правда, довольно безстыдное и требующее решимости, но... лицо скрыто, и разве только близкiе знакомые изъ соседей курянъ могутъ, такъ сказать, по телосложенiю определитъ: "а ведь это пробежалъ въ натуральномъ виде Сидоръ Петровичъ... человекъ изъ такого-то хорошаго семейства". Что же касается до широкой публики, то она такъ и не узнаетъ, кому принадлежитъ такая спелая, такая сочная, такъ хорошо вызревшая на расчищенной курской почве, такая самобытная... непосредственность...
1904 г.