Короленко В. Г. - Михайловскому Н. К., начало сентября 1892 г.

Приехал бы, конечно, но это было совершенно для меня невозможно. В то время, как получилось Ваше первое письмо,-- у меня как раз была больна девочка очень серьезно,-- воспалением легких. Болезнь очень опасная, бедняга совсем не шла у меня с рук. Потом, когда получилось второе письмо,-- она только поправлялась. Нам пришлось везти ее, почти еще больную, в холодную погоду с дачи в Нижний. Переезд был необходим, но угрожал смертью. Теперь все сие кончилось, она поправляется, и я, наконец, на месте. Делюсь с Вами этими шипами семейной жизни, чтобы Вы видели, какие обстоятельства не позволили и не позволяют мне еще теперь быть в Петербурге. А тут с "Русскими ведомостями" -- беда. Соболевский уехал, осталась на редакторском кресле одна трусость, и у меня задержали всю работу, боясь печатать два невиннейшие фельетона (говорили мне, что и Ваш один тоже ждет Соболевского). Вчера узнал, что Соболевский вернулся. Все это теперь опять приковывает меня к работе, от которой был оторван болезнью девочки и неопределенностью в "Русских ведомостях".

Я написал в "Русскую мысль", чтобы они тотчас же послали к Павленкову сто рублей от моего имени¹, а я с ними уж сведу счеты. Не знаю еще, исполнили ли они уже эту просьбу, но во всяком случае,-- исполнят. А уж здесь, кроме того, я потолкую с близкими людьми и увидим, что можно будет еще собрать. Осенью думаю устроить чтение. На посланные мною сто рублей прошу смотреть, как на взнос единовременный, не потому, чтобы он непременно таковым остался, а потому, что определенные обещания могут делать Солдатенков, Морозова², а не мы, поденщики. А так как и без того будут, наверное, в обещанных взносах прочеты, то я и думаю, что было бы хорошо из таких единовременных взносов образовать некоторый резервный фонд, которым можно бы пополнять нехватки.

Из телеграммы Вы знаете, что я, конечно, согласен примкнуть к Вам и взять на себя ответственность перед Глебом Ивановичем. Разумеется, ничего более не остается, и было бы странно, если бы человек, которому так много обязаны все, а в особенности мы, имевшие редкое счастье знать его лично,-- если бы такой человек очутился со своей нуждой точно в пустыне.

Как теперь его здоровье? Пишите, пожалуйста, хоть время от времени.

Теперь о другом: что с "Русским богатством"? Правда ли, что Станюкович ³ ушел, что в редакторы литературного отдела приглашен Александр Иванович Писарев⁴? Что слышно в литературном мире? Как Вы поживаете и что делаете, нет ли чего на горизонте? Кстати: я до сих пор не состою членом Литературного фонда, сам не знаю почему. Будьте добры, предложите меня нынче осенью. Чувствую, что это с моей стороны свинство,-- не сделать этого до сих пор.

Крепко жму Вашу руку и желаю всего хорошего.

Адрес тот же. Для писем можно просто Н. -Новгород мне. 

Впервые опубликовано в книге "Письма", под редакцией Модзалевского, 1922. Письмо без даты. На основании содержания письма к Гольцеву, датированного 4 сентября, и письма к Михайловскому от 12 сентября следует, что настоящее письмо написано между 4 и 12 сентября.

¹ В фонд для обеспечения больного Г. И. Успенского и его семьи.

²

³ "Русского богатства".

⁴ А. И. Иванчин-Писарев (см. 6 том наст. собр. соч., прим. к стр. 166).