Короленко В. Г. - Малышевым С А. и А. С., 1887 г.

Долгонько-таки я не мог собраться с духом, чтобы исполнить вашу просьбу -- написать о Толстом. Здесь, у нас, вся эта толстовщина до того навязла в зубах и набила оскомину, что, право, как-то перо само падает из рук при мысли, что нужно этот лист заполнить этой надоевшей темой. Однако я понимаю, что для вас дело представляется в ином свете, имеет живой интерес и возбуждает толки, которые у нас вошли уже бесповоротно в свою колею, -- безнадежную колею пустых разговоров. "О Толстом" и "о погоде" -- это почти одно и то же. Ну, что ж! Для милого дружка и сережка из ушка. А вас у меня милых дружков -- двое. Постараюсь.

С писаниями Толстого, я думаю, вы уже знакомы. Они частию вошли в 12-й том его сочинений, частию разошлись в массе рукописных снимков, литографий, гектографии и т. д. Поэтому распространяться о них я не стану и постараюсь только в коротких чертах определить их сущность и причину их широкого распространения. Учение это характерно тем, что ему Толстой пытается придать вид и форму учения религиозного. Я говорю -- "пытается" потому, что в сущности, по моему мнению, оно вовсе не религиозно, хотя многие недальновидные люди, не привыкшие к анализу и критике, считают его именно религией. Я знаю случай, когда богобоязненная старушка пришла к одному господину, желая приобрести "евангелие". На обложке она увидела надпись: "Евангелие Льва Толстого". Старушка очень огорчилась и обиделась. "Я знаю четырех евангелистов и никогда не слыхала о евангелисте Толстом". Это, конечно, справедливо, но если бы она попала на другой список, с другим заглавием, то я уверен, что она прочитала бы все с великим удовольствием и сердечным умилением и осталась бы совершенно довольна. Речь всюду идет о вере, смысле жизни, вечной жизни, о Христе, о бессмертии и т. д. За этими словами старушка наверное бы не заметила, что она имеет дело в сущности с совершенно особой условной терминологией. Вера у Толстого-- не та наивная вера ("уверенность в невидимом, как бы в видимом"), с которой мы знакомы и которая действительно умиляет и нередко помогает своему обладателю смотреть на житейскую бестолочь ясным и спокойным взглядом: "Все это -- дескать -- здесь. А там -- все будет приведено в порядок и к счастливому состоянию". Здесь -- это на земле. Там -- это небо, с лицом бога, с ангелами и т. д. Вера Толстого -- гораздо, о гораздо умнее. Это -- "смысл, придаваемый жизни". Определение очень хорошее, и с ним можно бы согласиться. Кто успел охватить умственным взглядом все жизненные противоречия, примирить их, свести в известную перспективу,-- тот имеет веру. Весь вопрос в том -- где эта точка зрения, все объединяющая. Какова она? Человек, который думает с Контом ¹"убежденный", что все в мире клонится к торжеству принципов "равенства людей", всякого равенства перед лицом закона и имущества, -- в этом убеждении тоже обладает верой. Но мы знаем, что эти и множество других мыслителей, осмысливших для себя и для своих последователей сложный калейдоскоп житейской борьбы -- не имели ничего общего с "религией". Стремясь к "смыслу жизни" -- они откровенно обращались к уму и сердцу во имя истины, действовали логикой, убеждением, оставляя в стороне религию (исключения были, но речь не о них). Толстой же, употребляя слово вера в том же смысле, то есть в смысле маскирует этот смысл (неумышленно, должно быть) и старается показать, что у него -- вера религиозная, с богом и диаволом, с вечной жизнию и т. д. Но, господи, что это за бог, что это за загробная жизнь! Все это сухие условности, все это логические формулы, прячущиеся за религиозную риторику. Право, будь я искренно верующий в ортодоксальном смысле,-- я с полным правом видел бы в Толстом антихриста, так он тщательно скрывает атеистические мысли в религиозной овечьей шкуре! Знаете, что такое бог, бог, который, по мнению всех религий,-- стоит над миром, объемлет все собой, все создал (мог бы и не создавать), все сознает, всем руководит, все направляет? Это есть (по Толстому) -- "разумение жизни". Когда Иван Ильич ² перед смертию сознал, что жена у него плоха, что дети плохи, что жизнь его прошла без смысла, что вся его жизнь вообще -- сплошная ерунда,-- то значит, что в его душу сошел бог (разумение). А затем что? Иван Ильич умер, сознание тоже умерло,-- и куда девался толстовский бог -- неизвестно. Знаете, что значит вечная жизнь, бессмертие души? По мнению религиозного человека -- это есть неумирающее я, я буду себя чувствовать без тела еще лучше. Телу было холодно,-- мне холодно не будет; тело голодало,-- я голодать не буду. Потребности тела угнетали душу, от этого на земле я тосковал и страдал,-- там, за гробом -- я свободен и велик, потому что глупая и инертная материя не имеет власти над моей бессмертной душой. И я стою выше мира, выше всего, что меня приковывало к земле, что закрывало очи души. Теперь я все вижу, все понимаю. Вот это -- бессмертие, вот это надежда! Из-за этой надежды простительно, право, загнать рассудок, анализ, критическую мысль в самые дальние закоулки души и сказать им: "Молчите, не хочу ничего знать, чтобы не лишиться своей прекрасной надежды!.." Ну, а у графа Толстого и это все гораздо умнее: бессмертие -- только в делах. Если вы потрудились для блага людей, то значит вы часть себя вложили в такое дело, которое не умрет, и значит вы бессмертны. То есть оно как будто не совсем вы, но останется навеки. Отлично, и мы совершенно соглашаемся с графом. Но где же тут бессмертие лица, меня, тебя и т. д. Мы всегда верили и верим в то, что вы открываете как новость,-- мог бы сказать самый закоренелый атеист. Да! -- идея блага вечна. В конце концов восторжествует именно оно! Но мы откровенно ставим перед собою безотрадную истину: благо будет торжествовать тогда, когда от моего личного существования не останется и следа, как нет следа на поверхности воды от хлеснувшего по ней хлыста, от разошедшегося круга... Мы это говорим и учим людей -- бороться за благо несмотря на это, "Вы умрете, а ваши дела останутся",-- говорит неверующий; "Вы сами бессмертны, говорит Толстой, в ваших делах". Все дело тут в словах, но слова так хитры и замысловаты, что, говорят, один сектант, читавший Толстого,-- был очень удивлен, когда из разговора с Толстым убедился в горькой истине: вместо одноверца своего он встретил атеиста, называющего свой атеизм верой в бога. Вот что значит вместо хлеба давать камень; под флагом новой веры, которой так жаждет современный человек, -- Толстой проводит старые философские теории, принадлежащие не ему, но им только подкрашенные...³ 

Впервые опубликовано в книге "Письма", кн. 1. Дата устанавливается предположительно.

¹ Огюст Конт (1798--1857) -- французский философ-идеалист, основоположник позитивизма.

² "Смерть Ивана Ильича".

³ На этом письмо обрывается.