Короленко В. Г. - Гольцеву В. А., 9 ноября 1887 г.

"художественный темперамент". Я пишу немного и главное -- никак не могу овладеть моим воображением настолько, чтобы заставить себя писать, когда надо. Иногда все это стоит в голове,-- сажусь, пишу... и затем все бросаю. Как будто и все написано, что надо, да не так, как я требовал от себя и от предмета. Мне надо, чтобы каждое слово, каждая фраза попадала в тон, к месту, чтобы в каждой отдельной фразе, по возможности, даже взятой отдельно от других -- слышалось отражение главного мотива, центральное, так сказать, настроение. Иногда это мне дается сразу, с одного размаха, иногда подолгу не могу выждать соответственного настроения. Тогда я откладываю работу, пока основной мотив как-нибудь не зазвучит в душе. Вот почему у меня лежат несколько рассказов частию написанных до середины, частию почти законченных,-- остается кое-где привести в порядок, кое-где дописать. Надеюсь, что в январе дам,-- употреблю над собой всяческие усилия и даже насилия¹. Но, право же, Виктор Александрович, иногда я не могу ручаться вполне. Иногда какая-нибудь одна глава может в моих глазах уронить весь рассказ, и я тогда не могу спокойно подойти к столу, в котором этот рассказ лежит. Вот почему я не хочу издавать второй книги,-- мне кажется, что некоторые главы "Слепого музыканта" ее совсем испортят. Пусть уж этот увечный ковыляет себе в свет один. В нем есть главы, которые я писал как следует и которые мне тогда очень нравились и теперь, взятые отдельно, тоже нравятся; поэтому я соглашаюсь его издать; но, право, прочитав Ваше сообщение, что Музыкант будет издан,-- я почувствовал какое-то разочарование. Я ждал, что вы напишете "еще подождем". Ну, все же я сознаю, что это глупо, и что издать, так уж издать сейчас. Гадостей там нет во всяком случае.

Так вот,-- даю Вам слово, что сделаю над собой все, что могу. К декабрю во всяком случае не поспею, к январю имею очень большую надежду.

Что Вы скажете об обозрении Н. М. (о Ремизове²)? Ведь, положа руку на сердце,-- правда, эти громадные выписки, эти продолжения пересказов вовсе не замечательных вещей,-- разве это критика или хоть рецензия; вообще -- это бог знает что.

Надеюсь, Вы не сомневаетесь, что я желаю "Русской мысли" успеха. Однако, мне кажется, Вам незачем бояться "относительного неуспеха" в подписке. Во-первых, нужно принять в соображение, что если бы часть подписчиков и отошла, то неужели это можно приписывать выходу Бахметьева? Ведь вести дело без конкуренции -- одно дело, а при таком сильном конкуренте, каков теперь становится "Северный вестник",-- совершенно другое. Мне кажется, главное -- успех нравственный, а теперь он может быть легче достигнут. Другой успех непременно приложится. Сколько я знаю Лаврова³,-- он едва ли способен следить за количеством поступающих рублей, как за единственным балансом успеха или неуспеха журнала. Может быть, я и ошибаюсь, но мне кажется, что он поймет условия и то, что нельзя гнаться за подпиской во что бы то ни стало. Наконец, что же мог сделать Бахметьев при этих условиях? Чем отразилось пока его отсутствие на журнале в глазах читателя? Я надеюсь, что это отсутствие отразится и довольно сильно, но, во-первых, для этого еще было мало времени, а во-вторых, это может послужить к выгоде и к тому, что если "Русская мысль" и поделится отчасти подписчиками с "Северным вестником", то во всяком случае потеряет их не столько, сколько потеряла бы неизбежно при Бахметьеве. такого успеха журналу.

Затем жму руку.

"Русской мысли" в Бабадаг? 

Печатается по тексту книги "Архив В. А. Гольцева". Дата устанавливается предположительно.

¹ Вероятно, речь идет о рассказе "Груня", первые наброски которого Короленко сделал летом и осенью 1887 года, однако рассказ не был им закончен. Отрывки рассказа опубликованы в XVI томе посмертного собрания сочинений Короленко, Госиздат Украины,

² "Русской мысли", ведавший журнальным обозрением и рецензиями о новых книгах.

³ "Русская мысль".