Короленко В. Г. - Протопопову С. Д., 9 сентября 1915 г.

Пишу Вам из Джанхота, куда мы приехали вчера перед вечером. Илларион случайно подъехал в Геленджик, когда мы собирались уезжать, и мы приехали вместе. Он совсем молодцом, и эта благополучная полоса длится уже порядочно. Погода здесь приятная, и мы с удовольствием и даже пользой намерены прожить здесь числа до 18--20. Илларион говорит, что послал Вам и Ольге Васильевне приглашение заехать в Джанхот. Вот бы хорошо, если бы собрались теперь, пока мы еще здесь. Пожили бы вместе и потолковали бы. Завтра он пошлет Вам телеграмму, и, может быть, Вы склонитесь на наши убеждения. А уж отсюда в Сочи. Крюк небольшой.

Вы, вероятно, прочли моего "Джексона"¹. Так ли его звали,-- я, конечно, не помню. "Моего соотечественника" не называю, так как он -- лицо обобщенное, да и в беседе с Джэксоном я свел не только один Ваш разговор с ним, но и еще одну беседу в том же роде, какая у нас была с другими американцами на обратном пути. Но сущность эпизода Вы, вероятно, припоминаете?

Вы хотите знать мое мнение о немецком социализме? Социализм вообще явление очень серьезное, а немецкий социализм, быть может, серьезнее других. Явление это только до известной степени (так сказать, в идее) интернациональное, и оно слишком самонадеянно объявило упразднение наций. История до сих пор идет еще стихийно национальным путем и, когда эта стихия хлынула,-- все "постановления" интернационально-социалистических конгрессов разлетелись, как пустые плотники под напором моря. Это была огромная неудача наивных надежд, но немецкий социализм виноват тут не более, чем другие. И, если хотите,-- тот протест, на который оказалось способным меньшинство немецких социалистов²,-- представляет все-таки явление замечательное и более значительное, чем кажется. И я думаю, что оно еще не сказало последнего слова.

Приезжайте,-- поговорим и на эту, и на другие темы. Давно, давно я не видал Гориновых, много давнее, чем Вас, и очень хотелось бы повидать. Сегодня, здесь, я увидел, между прочим, фотографию, на которой снят и Владимир Адрианович (в Джанхоте), и так на меня хлынуло хорошими воспоминаниями. Так хотелось бы знать, чем он теперь живет, кроме своего сочинского хозяйства³?

Завтра Илларион едет в Геленджик и свезет это письмо. Ваше письмецо, со штемпелем Пб. 25 сент., пришло в Геленджик 29-го, значит на 5-й день. Мое к Вам отправится 9-го, значит будет у Вас 13--14-го. А мы тут пробудем недолго. Если поездка сюда будет вызвана этим письмом, то... нужно очень торопиться. Дайте телеграмму: Прасковеевка, Черноморская, нарочным Джанхот, Короленко. Эта станция новая, и, может быть, не примут. Тогда: Геленджик, нарочным Джанхот. Но, может быть, выедете и по телеграмме? Тогда это письмо Вам уже дошлют...

До свидания. Авдотья Семеновна, я, Илларион очень кланяемся Вам обоим. Приезжайте!

P. S. С делом М. И. Селитренникова ⁴ произошли перемены, о коих я Вам уже кратко сообщал, но, если приедете, сообщу подробнее. Его освободили после очень любопытного разговора моего в жандармском управлении, а теперь "временно" даже приняли опять на земскую службу. Может быть, это последнее -- уже результат петроградских воздействий⁵, а может быть, и нет. Об этом я узнал лишь в последние дни, а об его освобождении Вы бы должны уже знать. Впрочем, теперь письма очень часто пропадают, и не "почему-нибудь особенному", а просто почта не справляется (кажется, об этом заявлялось даже в Гос. думе). 

Полностью публикуется впервые.

¹ "Мнение американца Джексона о еврейском вопросе" -- очерк напечатан в восьмой книге "Русских записок" за 1915 год.

² Имеется в виду голосование левых социал-демократов в рейхстаге против военных кредитов.

³

⁴ "неблагонадежными элементами".

⁶ О снятии Селитренникова с работы Короленко писал Протопопову в Петроград еще летом, прося принять участие в его судьбе.