Короленко В. Г. - Короленко А. С., 5 февраля 1897 г.

Прости, что целых три дня ты не получала писем. В Павлове время у меня было очень глупо занято, и я не успел оглянуться, как прошло два дня, а сегодня хотя и пишу, но письмо пойдет только завтра, так как почта уходит в девять часов утра. Я -- ничего. Правда, в Павлове ко мне опять подкралась один раз бессонница, вследствие отчасти сутолоки, отчасти же довольно тяжелых впечатлений, но чувствую я себя, несмотря на это,-- бодро, и мрачных мыслей нет. Видно, чужое горе расстраивает как-то по-иному, чем свои передряги. Третьего дня я был опять на зимней скупке¹ Кризис длится с тех пор для большей части Павлова (замочников) и опять точь-в-точь те же разговоры, и те же картины, и та же ужасная нужда. И замечательно, что это именно в той части (замочной), где фабрик совсем нет, а ножовые фабрики не помешали ножовщикам занимать сравнительно привилегированное положение. Но особенно тяжелое впечатление произвел на меня Штанге² и его артель. Бессонница случилась именно после вечера, проведенного в артели. Пустое и тяжелое дело,-- так мне показалось. Может быть, еще впечатление это изменится, но вчера я много думал об этом и еще больше чувствовал,-- сколько тут самообмана и фальши. Главное -- взгляды самого Штанге на "удачу его дела" -- просто удивительны. Он при мне экзаменовал своих рабочих, и, между прочим, знаешь, что ему ответили на вопрос,-- что было бы, если бы они трое (Штанге и два помощника) умерли или потонули? -- Мы бы, говорят, пошли к земскому начальнику, чтобы правительство нам опять приставило таких же. Штанге с удовольствием смеется! Это после пяти лет труда и усилий! Я с ужасом думаю, какое разочарование готовится этим шестидесяти человекам, привыкшим уповать на Штанге. Он, по-видимому, устал, его молодые люди -- тоже. Впрочем,-- это пока только для тебя и близких я пишу эту горькую истину. Нужно еще самому убедиться. Сегодня еще похожу по Павлову, а завтра, может быть, уеду еще дня на два-три в Вачу, как в тихое убежище. Там я разъезжал по деревням, ходил по "фабрике", но далеко не видел того, что пришлось видеть здесь в три дня. Шестнадцать часов труда и голод. Штанге так ко всему пригляделся, что его это уже не занимает.

Ну, до свидания, голубушка. Если уеду отсюда завтра,-- дам телеграмму. Вчера получил телеграмму от Перца, пишет из Ирбита, чтобы я отдыхал побольше, и что он на твое имя переводит пятьсот рублей. Спасибо ему, но, конечно, я долго не останусь. Страшно тянет, только не хочется уехать без результатов и не досмотревши хоть бегло, что наметил. Не тревожься обо мне,-- я теперь поднялся уже настолько, что меня одна ночь не ушибет. Приеду много лучше, чем уехал. Обнимаю моих девочек и тетю.

Впервые опубликовано в книге "Избранные письма", т. 2, "Мир".

¹ "Павловские очерки".

² А. Г. Штанге, организатор артели кустарей в Павлове.