Короленко В. Г. - Синани Б. Н., 7 января 1894 г.

Вероятно, Вам уже известны печальные обстоятельства, сделавшие поездку Глеба Ивановича к нам далеко не удачной. Сначала дифтерит у моей девочки, дезинфекция квартиры по ее выздоровлении, потом скарлатина в семье моей сестры, смерть ее сына, опять новые заболевания,-- все это не позволило мне отдать Глебу Ивановичу ни столько времени и внимания, сколько бы было нужно, ни -- соответствующего настроения. Правда, все это не произвело на него и того вредного, угнетающего влияния, какого я опасался: он в такой мере поглощен каким-то внутренним процессом, в нем происходящим, что уже меньше откликается на внешние обстоятельства, прежде овладевавшие им слишком, быть может, сильно для его здоровья. Он уезжал от нас, кажется, не хуже, чем приехал, но, признаюсь, этот постоянный шопот, эти внезапные и беспричинные "отлучки" куда-то в себя, среди общего разговора -- меня пугают. Мне казалось сначала, что он молится, потом приходилось расслышать отдельные фразы обыденного содержания, как будто он старается дать себе отчет в том, что говорится или о чем он вспоминает. Под конец явилась у меня еще одна догадка: не беседует ли он с "инокиней Маргаритой" и с каким-то еще мудрым "старцем", передавая им, существам другого мира, -- содержание мыслей и разговоров, происходящих в нашем мире. Впрочем, Вам это все, наверное, лучше известно, так как Вы наблюдали его долго и дай бог, чтобы Вы были правы в Ваших надеждах. Я же хочу сделать лишь небольшую поправку к письму Саши¹. Глеб Иванович вовсе не ругает Колмова. Наоборот, он на все мои вопросы, а иногда и без вопросов -- он отзывается о Колмове самым лучшим образом, считая, что все, работающие в Колмове,-- работают с любовью... "Любовь... удивительная",-- повторял он много раз, с обычным своим выражением. Внешнее устройство тоже хвалит, а о Вас говорит, что с Вами связана вся его жизнь. Но тем не менее -- свое внутреннее состояние у Фрея² он считает моментом наибольшего (мистического) просветления, исчезнувшего в Колмове или, по крайней мере, ослабевшего. Он сообщал мне даже, что у Фрея ему "было дано" проводить особым образом дыхание по всему организму, вследствие чего он был близок к полету. Таким образом и в этом случае -- внешние условия жизни и отношения к людям для него отступают на второй план, а на первый выдвигается внутренний процесс, которому он придает особенную цену.

Вы знаете, конечно, что он уехал отсюда 2 января, и у меня не хватало духу -- останавливать, так как, при описанных обстоятельствах в особенности -- мы ничего не могли дать ему полезного, и я рад, что, по крайней мере,-- его положение у нас не ухудшилось.

³,-- может быть, это и хорошо.

Простите, впрочем, что отнимаю у Вас время сообщением мелочей, которые Вам наверное давно известны, и позвольте от души пожать Вашу руку. Мы все глубоко благодарны Вам за Ваши усилья -- вырвать у страшной болезни этого всем дорогого человека. Дай Вам бог успеха во всем.

Искренно уважающий

Публикуется впервые. Печатается по оттиску в копировальной книге.

Борис Наумович Синани (1851--1920) -- врач-психиатр, заведовал земской колонией для душевнобольных в Колмове, близ Новгорода, где лечился Успенский.

¹ Сын Успенского -- Александр Глебович.

²

³