1921 год
[20 декабря 1920] 2 января 1921 (н. ст.)
В ночь с 31-го на 1-е января произошла следующая характерная "коммунистическая шутка". В театре происходила встреча Нового года по новому стилю. Я получил тоже приглашение, но не пошел. Около полуночи вдруг в театр ворвались человек 20 красноармейцев и стали кого-то разыскивать в толпе. Поймали какого-то оборванца и с криками повлекли его на эстраду. Оборванец сопротивлялся, но его втащили на сцену и приставили к стенке, затем произошло приготовление к расстрелу. В публике, среди которой были женщины, а может быть и дети, началась паника и, говорят, истерические крики. В конце концов это оказалась "милая шутка". Расстреливали "Старый год". Из-под лохмотьев оборванца появился бравый моряк, -- Новый год!!
Я думаю, что в этом, вероятно, сразу была видна шутка, но... нельзя не сказать, что даже большевистские шутки не совсем уместны. Но, по первым рассказам, шутка была разыграна слишком натурально.
[30 декабря 1920] 12 янв[аря] нов. ст.
Вчера, когда мы собирались ложиться, к нам постучали. Сони еще не было. Она еще была на каком-то заседании. Мы ожидали только ее, чтобы лечь. Когда мы впустили стучавшихся, оказалось, что это чекисты. Молодой, довольно интеллигентный человек и несколько солдат. Я сидел за столом и, как это обыкновенно делаю перед сном, раскладывал пассианс. Это успокаивает нервы. Услышав шум, я оглянулся и увидел незнакомцев. Сначала я подумал, что это пришли к Косте товарищи меньшевики, и стал здороваться с ближайшими. Но скоро заметил оружие и прекратил.
Они спросили, во 1-х, это ли дом No 1-й, а затем -- здесь ли живет Рудинский1. Мы ответили, что дом No 1 здесь, но Рудинский здесь не живет. Тогда они спросили, есть ли во дворе другие квартиры. Тетя2 ответила (по неопытности в таких делах), что Рудинские живут в доме в глубине двора, и я не успел предупредить ее и попросить чекистов оставить нас в покое, т[ак] как в нашей квартире никакого Рудинского нет. Они получили нужные им сведения и ушли к Будаговскому, где действительно живет семья Рудинских, украинцев.
Через некоторое время соседи прислали за Конст[антином] Ивановичем, прося его присутствовать в качестве понятого. Он и вернулся приблизительно к 12-ти часам. По его словам, чекисты вели себя очень деликатно. Прежде это было не так: у обыскиваемых чекисты производили не только обыски, но порой и грабеж. Не вносили в протокол захватываемых вещей, а солдаты порой прямо воровали что попадется под руку. Теперь не то. Большевики разными мерами (порой даже казнями своих агентов) ввели в эту процедуру некоторый порядок. Ляхович выразился, что они вели себя, "как прежде жандармы", пожалуй, на этот раз даже деликатнее. Произведя обыск, они затем объявили ордер: арестовать "независимо от результатов", опечатали вещи и, сказав, что для подробного осмотра явятся завтра, арестовали Рудинских, -- брата и двух сестер.
Таким образом, новый строй достиг при обысках "почти жандармского" совершенства. Но затем -- жандармы не имели права расстреливать, а Ч. К. делает это, не стесняясь никакой судебной процедурой, и часто делает совершенно зря, как в отмеченном выше случае Вяткина, бывшего (12 лет назад!) жандарма! Теперь, работая над своими воспоминаниями ("История моего современника"), я имел случай написать главку: "Хороший человек на плохом месте". Этот несомненно хороший человек -- Ипполит Павл. Лаптев, тюремщик в В[ышнем] Волочке. Постепенно самодержавие освободилось от "хороших людей" и в тюрьмах водворился режим прямых истязаний. В самые последние годы дело дошло до того, что в Пскове, например, смотрителем был прямой садист, он был музыкант, член псковского музыкального общества, и сам сочинял музыкальные пиесы. Об нем рассказывали, что, когда ему изменяло вдохновение, -- он шел в полит[ическую] тюрьму, придирался там к любому предлогу и жестоко сек. А после этого приходил домой и садился за фортепиано. Эта история возмутила даже "консерваторов", и обе псковские газеты (либеральная и консервативная) заговорили об этой истории с возмущением. Попало это и в "Речь". Я тоже написал в "Речи" статью3, на которую появилось возражение в "Правит[ельственном] В[естни]ке"4. Официальная газета не могла отрицать фактов. Вместо этого, под видом статьи анонимного автора, они воспользовались клеветой по поводу Филонова5. Дескать, г-н Короленко, "ободренный успехом своей агитации в случае с Филоновым, рассчитывает на такой же успех в данном случае" (в этом роде). Я подчеркнул это заступничество госуд[арственного] органа за прямые истязания, а по личному вопросу я предложил этим негодяям повторить клевету в более определенных формах, которые дадут мне возможность в судебном порядке выдвинуть еще раз дело Филонова6. Тогда "Правит[ельственный] Вестник" замолчал. А смотритель псковской тюрьмы был переведен на другое место, где, наверное, встретил общее презрение. В скором времени он застрелился.
Такова была "эволюция" слуг самодержавия. Быть просто гуманным служителем закона считалось недостаточным. Нужно было следовать по пути, указанном Николаем II, поощрявшим погромщиков и черносотенных убийц.
Понял ли это самый убогий из Романовых, когда сам в далекой Сибири стоял под дулами красноармейцев, таких же ожесточенных, как его слуги-черносотенцы.
Теперь даже хорошие люди, как Вяткин, за то только, что 12 лет назад были жандармами, расстреливаются. Это уже та же жестокость с другой стороны7.
Разве можно сравнить эту статистику (мрачную, конечно) с жертв красного террора?! Не говоря уже об уничижительном отношении В. Г. Короленко к императору Николаю II...
(2) 15 января н. с.
Наконец наступил... {Слово неразборчиво.} Новый год. Прошли даже два Новых года, -- по новому и старому стилю. Что-то принесет новый год. Коммунизм по старому стоит за принуждение огромного крестьянского большинства, но вместе с тем недавно провозгласил концессию, т. е. пускает иностранный капитал к делу, от которого устранил русский. Пойдет ли иностр[анный] капитал на этот призыв, который, по-видимому, представляет, даже по признанию самих коммунистов и их правительства -- единственный выход для России из теперешнего состояния полной разрухи? Едва ли... Вместе с тем государство берет на себя неисполнимую задачу единого посевного плана. В прошлом году огромная площадь земли осталась незасеянной. В этом должна удвоиться. Большевики надеются "приказом" заменить естественные импульсы, побуждающие людей к тяжкому земельному труду, и при этом они положительно, под видом взаимности между городом и деревней, грабят последнюю реквизициями, а у нас прибавляют к этому еще карательные экспедиции и сожжение целых деревень за бандитизм, к которому деревня выказывает сочувствие.
17/30 января 1921
В Переяславе (нашей губ[ернии]) случилось выдающееся событие, возмутившее даже многих коммунистов. Советские власти, командированные из Полтавы в Переяслав для борьбы с спекуляцией, завели там угрозы расстрелами и... провокации. Сначала угрозами вымогали взятки, потом принимали их, вымогали у других, а теперь собираются судить за это. Заседание коллегии Ч. К. уже было по этому поводу назначено. Расстреляли бы главных, остальных запугали бы, и дело сошло бы обычным порядком, как сходят десятки таких дел. На этот раз, однако, дело сказалось слишком громкое. Оно возмутило даже местных коммунистов (есть и среди них порядочные). Мы с Костей получили все сведения, и я обратился к Раковскому по прямому проводу8. При этом я встретил в телеграфе и в других учреждениях общее сочувствие и содействие. Раковский телеграммой в Ч. К. задержал производство этого дела, и есть вероятие, что оно будет передано в револ[юционный] трибунал для гласного разбирательства. На нашей стороне оказалось немало коммунистов, в том числе председатель ревтрибунала Фрегер и Драполюк, заместитель председателя исполкома Порайка, который отправился как раз в Переяславский уезд и там -- огласил во всеобщее сведение, что, ввиду спекуляций главным образом керенками, посланные для расследования власти "принуждены были брать взятки", т. е. гнусная провокация признана официально. При этом в собрании коммунистов говорилось открыто, что цифра представленных в казначейство взяток далеко не соответствует цифре действительно данных (дано 5--6 миллионов, представлено только 2 млн. 750 тысяч). Я сначала телеграфировал об этом Раковскому, потом подробно написал в письме, которое пошло вчера с оказией. Порайко сейчас в Харькове. Как-то он объяснит все это?
Надо заметить, что Переяслав -- центр кожевенного производства. Этим промыслом занято более тысячи человек кустарей. Если прибавить торговцев и семьи, занятых этим производством, то число заинтересованных достигнет огромной цифры. И против этих "реальных интересов" выставляются только чисто бюрократические меры и полумифические "советские кожевни". Обуви вообще нет. Надо быть советским служащим, чтобы получить "ордер на кожу". Частным лицам это недоступно. Я каждый день хожу гулять в гор[одской] сад и встречаю там частную учительницу. Она преподает языки и вообще занимается частным преподаванием. Она щеголяет в опорках: одна нога в фантастическом обрывке бывшего когда-то сапога, другая -- в лапте!
Если переяславское дело будет поставлено как следует, то наверное откроется много злоупотреблений, но -- будет ли оно поставлено как следует? К. И. Ляхович взял на себя доставить мне и систематизировать весь этот материал. Иначе мне пришлось бы плохо. Я теперь плохой работник в таких спешных и волнующих делах. Сердце у меня приходит в порядок, но меня охватывает какая-то слабость, которая отражается даже в речи9. В. Н. Фигнер отмечает то же явление после своего ареста. Голос у нее стал чужой, визгливый, не ее тембра. У нее, конечно, были причины для волнений значительно больше, чем у меня. Но она была в тюрьме, а мне приходится оставаться в тех же волнующих условиях, и они усиливают слабость речи. Фигнер отмечает то же явление у петрашевца Ахшарумова. Он предупреждал это громким чтением, я не догадался своевременно прибегнуть к этому средству.
3 февр[аля] 1921 (н. с.)
Вчера я послал (с оказией) письмо Раковскому о переяславской провокации10. Сегодня написал (завтра посылаю) письмо об арестах украинцев11. Большевики обвиняют и деревню и украинскую интеллигенцию (даже боротьбистов, т. е. украинских коммунистов) в ненависти к советской власти. А между тем теперь в России нет уже другой власти, кроме той, которая продолжает все разрушать. Теперь уже становятся железные дороги. Вчера некто Кривицкий отправился в Москву (кажется, от профсоюза). Доехал только до Харькова. Оттуда вернулся на лошадях. Ночевал по деревням. Говорит о растущей ненависти сельского населения к большевизму. (Теперь уже к большевизму, а не только к коммунизму)...
6 февр[аля] н. с.
Говорят много и даже пишут в советских газетах о больших раздорах среди коммунистической партии, которая разделилась на "троцкистов" и "ленинистов". За Троцкого будто бы стоит военная партия, но это едва ли так. По крайней мере, у нас военные за Ленина.
Ленин утверждает, что у нас "рабочая республика, но с численным преобладанием крестьянства". Кроме того, рабочие сильно подверглись бюрократизации. Это приводит Ленина к отстаиванию профессиональных союзов. Другие утверждают, что ныне правительство рабочих, рабочая диктатура, поэтому защищать интересы рабочих не от кого.
Сколько лжи! Ленин тоже уже запутался и даже, говорят, раз сказал об одном месте своей речи: "Это я ляпнул!" Кроме того, говорят, он жалуется на усталость и говорит, что все это ему до смерти надоело.
7 февраля 1921 (н. с.)
Пришло письмо от Володи Туцевича12. Его зять, Владимир Александрович Мухин, кубанец, б[ывший] полковник, арестован и увезен в Харьков. Он просит похлопотать. Я принялся за письмо к Раковскому, когда мне сказали, что меня спрашивает кто-то приехавший от Туцевича. Это оказался сам В. А. Мухин, освобожденный и возвращающийся в Одессу. Все, значит, кончилось благополучно. Мухин (его собственно] по-кубански зовут Муха) пробыл у нас часа три, обедал и рассказывал о своем приключении. Всех десять человек, арестованных с ним вместе, отпустили. Следователь, о котором он отзывается, как о человеке неглупом и симпатичном, заявил прямо, что их арест является идиотством со стороны местных властей. Тем не менее их продержали что-то около 2--3 месяцев в Харькове, и понадобилась "голодовка", чтобы на их дело обратили, наконец, внимание. (Совсем прежние нравы!) Им предоставили удобный поезд, и они возвращаются в Одессу. Все хорошо, что хорошо кончается.
Мухин, как кубанец, разумеется, относится очень отрицательно к деникинству. Расстрел членов рады послужил началом развала добров[ольческой] армии: кубанцы сразу отшатнулись. Деникин, по-видимому, был игрушкой в руках реакц[ионных] элементов. "Измена" кубанской рады состояла в том, что они заключили союз с горскими народами. А Мухин объясняет это прямой необходимостью: рядом с Кубанью живут горцы, и кубанцам приходилось полевые работы производить с винтовками наготове. А тут вдобавок -- казаков требовали на фронт. Казнь членов рады -- жестокая, кровавая бессмыслица. Деникин или не разобрался в этом или был слишком слаб, чтобы противиться. Вообще Деникин уходит в историю далеко не почетным образом.
Недавно вернулись члены ком. молодежи (коммола) с поездки в столицы. Один из них делится впечатлениями поездки в "Известиях" со своими товарищами. Возвращались они очень удобно. Один паровоз назывался "Ленин", другой -- "Маркс". На обоих были соответствующие стихи. Стихи, посвященные Ленину, кончались словами:
... пусть будет
К коммуне радостен твой путь.
А в то же время вернувшиеся из Харькова не в парадных поездах рассказывают настоящие ужасы. Происходит демобилизация. Поезда загружены страшно. Люди кидаются слепо в вагоны, на крыши, на буфера. На расстоянии четырех только станций перед Полтавой на буферах замерзли и свалились шесть человек!
Такова "парадная сторона" и действительность!
Мы уже получили печатный оттиск "объявления", которое было расклеено в Переяславе по поводу чудовищной провокации большевистских властей. Вот оно:
Объявление
Спекуляция продуктами, предметами первой необходимости и денежной валютой в Переяславе и уезде достигла невероятных размеров. Группы спекулянтов, объединившихся в организации, с помощью крупного капитала сосредоточили в своих руках все жизненные ресурсы и посредством подкупа, взяток и прочее творили свое контрреволюционное гнусное дело, строя свое благосостояние на несчастии трудящихся, подыманием цен на продукты и проч., понижением курса советского рубля, который одно время пал до 4-х копеек на "керенки", и фактически эти организации спекулянтов являлись хозяевами в Переяславском уезде.
Переяславское Политбюро, получив из губернского центра задание быстро и с корнем вырвать это гнусное зло -- спекуляцию и взяточничество с целью проникнуть внутрь этих организаций, чтобы поймать главных преступников, принуждено было брать от них взятки, которые вносились в кассу Губернской Чрезвычайной Комиссии, так, например: через семью мукомола Гитса за время с 29 ноября по 12 декабря было получено взяток 2. 750. 000 рублей, из них за освобождение Ольшаницкого 50. 000 р., за освобождение организации кожевенников (sic) 800. 000 р., -- мясников 400. 000 р., за освобождение бывшего завполитбюро Равича спекулянты обязались внести 1. 000. 000 р., но успели внести только 400. 000 р., так как Равич был вновь арестован. Заключено условие с 2-мя мукомолами Волпянским и Финкельштейном о том, чтоб Политбюро, отбирая крупчатку, не доискивалось, на какой мельнице она мололась, за это эти два спекулянта платят Политбюро каждую неделю по 200. 000 р. и крупчатки сколько нужно; от них было получено за три недели 600. 000 р.; заключено условие с организацией "кожевенников": за то, чтобы их не преследовало Политбюро, они выплачивают ежемесячно по 1. 000. 000 р., внесено ими за первый полумесяц 500. 000 р.
Главари (не все) спекулянтов и взяточников (?) ныне арестованы и будут отправлены в Губчека.
Доводя об этом до сведения населения уезда, Губернская Рабоче-крестьянская власть призывает все честное население уезда прийти на помощь местным административным органам по искоренению гнуснейшего зла спекуляции, взяточничества и других контрреволюционных явлений и восстановления истинной рабоче-крестьянской власти, и вместе с тем предупреждает всех врагов революции, спекулянтов, дающих и берущих взятки, саботажников и проч., что впредь с ними будут расправляться самым беспощадные образом по всем строгостям законов военно-революционного времени.
Председатель Губисполкома
В. Порайко.
Член Коллегии Губернской Чрезвычайной Комиссии
Заборенко.
Дудник.
Заведующий Переяславским Политбюро
Зайцев.
И этот замечательный документ подписал между прочим Порайко, которого я считал неглупым и порядочным человеком. Документ представляется в губ[ернский] Ревтрибунал, и надо надеяться, что цифры будут проверены. Говорят, семья Шаровых уже арестована. Шаровы -- это псевдоним на всякий случай. Настоящая их фамилия Донские. Отец содержал пивную. Сынки нашли выгодным отдать свои способности чрезвычайке. Когда отсюда собиралась в Переяслав ревизия, по вокзалу суетился и бегал брат Шарова, прося передать ему письмо или хоть предупредить устно, что едет ревизия. Он попал на коммуниста из порядочных, который в этой жульнически-братской услуге отказал, и теперь, говорят, готов показать об этом. Арестована будто вся семья.
11 февр[аля] н. с.
Сегодня приходила какая-то чекистка, будто бы для проверки мебели. Они хорошо знают, что у меня пока никаких реквизиций высшие власти не допускают. И все-таки под разными предлогами заходят и вынюхивают что-то. И сразу видно, что зашла неспроста. Глаза бегают, от всей фигуры несет сыском.
12 февр[аля] (н. с.)
В газетах (разумеется, коммунистических, других теперь нет) много пишут о прелестях электрификации. В "Известиях" сегодня напечатано о том, что через Полтаву проследовал аэропоезд. Части аэроплана (без крыльев) ставят на платформу и заставляют играть роль локомотива. Заметка так сбивчива и нетолкова, что трудно понять, в чем дело. Во всяком случае, речь идет о каком-то суррогате пара. По всякому поводу коммунистическая печать говорит о торжестве науки, о чудесах электрификации, об электрических плугах, а в это время действительность дает картины другого рода. Из Харькова уже приходят здоровые люди... пешком. С Киевом нет никаких сообщений. На днях выпустили из харьковских тюрем 17 украинцев. Не знаю, имеет ли это какую-нибудь связь с моим письмом по этому поводу к Раковскому или нет. Но некоторые из этих освобожденных (напр[имер] Щепотьев и... {Пропуск у автора.}) пришли сюда... пешком! Теперь говорят уже, что устанавливается сообщение на перекладных! Дело, однако, в том, что человечество уже привыкло к более культурным способам передвижения и уже в то же время разучилось прежним менее культурным. Мы уже давно не умеем добывать огонь трением, не можем пользоваться скороходами для пересылки почты, а для "перекладных" у нас нет ни лошадей, ни ямщиков. За триста верст, отделяющих нас от Харькова, приходится платить подводчикам по 50-ти тысяч (и то не верится, -- слишком дешево!).
Итак, торжественные крики о том, что к услугам коммуны "последнее слово науки" (еще месяца 1 Ґ назад торжественно описывали в "Правде" отправление электрических прямых поездов на Кавказ!) и в то же время простое ж[елезно]-дор[ожное] сообщение замирает и положение создается хуже, чем до первых жел[езных] дорог на Руси. Аппарат перекладных исчез, а теперь исчезает и нехитрая железная дорога!
14 февр[аля] (н. с.)
Мне дали для прочтения листок, озаглавленный: "Кого треба выбирати до Рад" {Пометка на листе такая: Р. В. Ц. -- т. 30. 000. 11-я Радянська Друкарня, 311--12534". -- Примеч. В. Г. Короленко.}. Наверху обычные возгласы: "Пролетарi всiх краОн еднайтеся" и "УкраОнська соцiялистична республика". В тексте указание на то, что "соцiалисти-револ. и меньшевики кажуть, що в селi вci однакови, вci живуть одними интересами и бажаннями; вci мовляв думають про то, як би краще впорати, засiяти, зiбрати хлiб -- вci живуть своею працею".
На деле это не так. Указав на расслоение деревни и на различие интересов, большевистские власти выделяют три слоя в деревне. Во 1-х, "куркуль", более состоятельная часть деревни, по-русски "кулак"; затем "середняк" и "незаможный", из которого теперь выделены "комнезаможи", -- настоящие официальные властители деревни (весьма сомнительного состава, в котором большевики уже раз разочаровались и отменили было данные им привилегии).
Все это более или менее верно. Затем указывается на то, что выбирать надо не куркуля, а "незаможного" и середняка. Но есть в том же плакате прямой призыв к грабежу. "Радянська влада невпiнно кличе бiдакiв и середнякiв, щоб вони объедновалися и разом шли на куркула, нишили его майно. забирали лiшки -- словом, закликае их зробити в господарчему вiдношенню так, як велить Радянський закон".
Прямее призыва к грабежу, повторения "грабь награбленное" трудно себе представить. Середняк едва ли пойдет на это. Говорят приезжие из сел, что "середняк", измученный "разверстками и реквизициями", начинает решительно отшатываться от комнезаможа, в который, кроме честных бедняков, вошли все темные элементы деревни -- к "куркулю", т. е. к более богатому слою деревни, среди которых он видит не только кулака, но и хозяйственного крестьянина, на котором еще держится деревенский труд. Середняк при всяких разверстках так же прячет хлеб, так же у него находят, так же карат[ельные] отряды грабят его, как и "куркуля", и хата середняка так же сгорает, когда выжигают целые села.
С месяц назад приезжие из деревни рассказывали след[ующую] историю. В одном селе был зажиточный крестьянин, которого, конечно, "Радянська влада" причисляла к "куркулям". У него было пять сыновей, жили они на хуторе. После посещения бандитов во время, кажется, деникинцев, эта семья сделала из своего хутора неприступную крепость и при первом же нападении бандитов дала им такой отпор, что они зареклись впредь нападать на этот хутор. Но... пришли опять большевики, разоружили семью и отдали ее во власть прямых грабителей бандитов и "комнезаможей", среди которых было тоже немало уголовного элемента.
Тогда, приведенные в отчаяние безвыходностию положения, и отец, и его пять сыновей бросили хозяйство и ушли в лес. Они стали бандитами, которых месть направлена против советской власти. Наверное, таких историй теперь не оберешься...
18 февр[аля] (н. с.)
В дополнение к предыдущему приказу Укроста сегодня сообщает следующую заметку: "На Полтавщине. Раскулачение (!) кулаков. В Волчковской вол[ости], Лубенского уезда, отобрано имущество у 15 кулаков. Сельскохозяйств[енный] инвентарь передан на прокатные пункты". "В Денисовке за невыполнение разверстки "раскулачен" один кулак: конфискованное имущество передано в распоряжение вол[остного] прод[овольственного] штаба. Хлеб доставлен на ссыпной пункт" ("Укроста", No 221).
В параллель с этим рассказывают характерную историю из... {Пропуск у автора.}. Один "комнезамож" свирепствовал над "куркулями". Бил по лицу найденной колбасой и т. д. Отобрал (по приказу) всю птицу (досталось при этом и середняку). Затем, когда слухи о хищениях этого комнезаможа достигли до Полтавы, была послана ревизия. При этом птицы совсем не оказалось. Куда девалась? Вся передохла от бескормицы. Когда дошла очередь до проверки хлеба, то оказалось, что и хлеба не хватает 200 пудов. Куда девался? Скормил птице.
Вообще наглость этих комнезаможей не имеет ничего для сравнения. Уже раз были комбеды ("комитеты бедноты"). Их советской власти пришлось уничтожить, но только для того, чтобы ныне опять возобновить неудавшийся опыт. И опять среди робкого населения водворились чисто уголовные типы, называемые в народе "отчаянными", которые при поддержке "начальства" ("мы опираемся на комнезаможей", -- говорят советские власти) делают в беззащитной деревне, что хотят. Вчера был у нас Николай из Хаток. Он говорит, что куркуля ограбили, а середняка донимают подводами, так что дышать нельзя.
К этому присоединяется крайняя неумелость и бюрократическая самоуверенность. Теперь по деревням отбирают птиц и переправляют в Полтаву. Таким образом был набит птицей вагон и отправлен. В Полтаву птица пришла в запечатанном вагоне (чтоб не раскрыли). Ее набили так много и тесно вдобавок при теперешней аккуратности путей, птица голодная, в тесноте, стала дохнуть от голода и холода. Рассказывают настоящие курьезы... в результате довезли очень мало живой, но в конце концов и та разлетелась или окончательно передохла. "С деревни взяли, в город не привезли", -- говорил рассказчик.
И середняки, и куркули одинаково ненавидят сов[етскую] власть при виде этой бестолочи и грабительства. Николай говорит, что и большинство бедняков разделяет эти чувства.
-- -- --
Есть и признаки некоторого отрезвления. Мне доставили следующий приказ Дзержинского (от 30 дек. 1920 г. No186).
"Поступающие в В. Ч. К. (Всеросс[ийскую] Чрезвыч[айную] Ком[иссию]) устанавливают, что арестованные по политич[еским] делам члены разных антисов[етских] партий содержатся в весьма плохих условиях, отношение к ним администрации мест заключения некорректное и зачастую даже грубое.
В. Ч. К. указывает, что означенные категории лиц должны рассматриваться не как наказуемые, а как временно, в интересах революции, изолируемые от общества, и условия их содержания не должны иметь карательного характера. -- Дзержинский".
То, что рассказал мне В. А. М. о харьковской тюрьме, ужасно, и едва ли тут помогут циркуляры.
28 февр[аля] 1921 (н. с.)
Несколько дней назад мне прислали сибирскую газету, издающуюся в Томске, "Знамя революции" (от 1 июля 1920, No133) с некрологом Григ. Ник. Потанина13"как обществ[енный] деятель, Потанин может лишь вызвать чувство отвращения, негодования рабочих и крестьян. Он явился орудием белогвардейской своры". "Он был орудием одурачения крестьянских и рабочих масс. Угар борьбы за автономную Сибирь очень быстро прошел, как только белогвардейская нагайка загуляла по спинам крестьян" и т. д. все в том одностороннем и грубом тоне. Но, переходя к ученой деятельности Потанина, газета все-таки отдает должное его ученым заслугам. Старик умер в возрасте 85 лет!
6 февр[аля] 1921 (н. с.)
{По всей видимости, описка автора, нужно "марта".}
Сегодня была у нас Роза Ал. Рабинович и рассказывала характерную историю. Она (наша большая приятельница) заведует бывшей "Каплей Молока". Это учреждение основано евреями для помощи бедным больным и слабым детям. Основано оно евреями, но давно помогает не одним евреям, но всем нуждающимся детишкам. Состав служащих подобрался превосходный: служат только делу и не раз уже сумели отстаивать учреждение от притязаний разных властей. Достаточно указать, что в нем сначала принимали близкое участие М. Л. Кривинская, моя Соня, Любочка Кривинская и др. лица, одинакового образа мыслей.
Дня три-четыре назад туда явилась некая Зайцева, чекистка, причастная к переяславской провокации и даже недавно арестованная в связи с взятками и вымогательствами по этому делу. Арест длился недолго. Теперь она освобождена "на поруки" и уже опять "действует". Вот она-то и явилась с требованием -- немедленно дать ей молока для ее ребенка. И именно немедленно, вне очереди, не считаясь ни с какими формальностями и сроками. На замечание, что для этого нужно разрешение доктора, и нужно об этом заявить накануне, -- чекистка стала грозить Розе "подвалами". Это показывает, как эти "господа" привыкли обращаться со всеми не чекистами. На этот раз она встретила должный отпор и, к чести советских служащих, даже с их стороны.
"подвалы".
10 марта н/с
Вчера был у меня неприятный посетитель. Мне сказали, что меня спрашивает чекист. Я вышел и сразу почувствовал, что речь у меня стала хуже (это теперь у меня делается при всяком неприятном волнении). Оказался молодой человек (даже совсем молодой, типа кадета из корпуса, одетый хорошо, щеголевато, со шпорами, видимо придает много стараний наружности). Заявляет, что служит в чрезвычайке, но желал бы бросить эту службу, т. к. она для него невыносима. При разговоре даже усиливает то, что мне известно. По его словам, списки расстрелянных, что печатаются в "Известиях", составляют только часть действительно расстрелянных. Недавно расстреляно 23, кажется, человека. И главное -- теперь расстреливают уже не только бандитов и грабителей, но и спекулянтов. Мне странно слышать это, как новость: еще во время приезда Луначарского я уже ходил к нему, чтобы предотвратить эти расстрелы (неудачно). Теперь молодой человек (почти юноша), как будто это кому-нибудь может........... {Фраза оборвана.}
-- Чем же я могу вам служить?
Он слышал, что я человек отзывчивый, и пришел просить, чтобы я нашел ему другое место.
Да, он понимает. Самому ему тяжело. Я не поверю, что ему приходится видеть, в чем участвовать.
-- Так в чем же дело? Кто же вас принуждает?..
Он уже просился, но его не пускают.
-- Кто не пускает?
-- я жалею и об этом. Надо было просто сказать, что с такими вопросами каждый должен справляться сам и что я ему помочь не могу, пока он сам не скинет с себя ложного положения.
Уходит, а у меня остается очень скверный осадок на душе. Что значит простой механизм речи! Затруднение влияет и на смысл того, что хочешь сказать. Он уходит со своей щеголеватостию, со своими шпорами, со своей военной выправкой, а у меня остается подозрение, что это чрезвычайка подослала ко мне своего агента.
Он -- в чрезвычайке следователь. Подобные попытки уже были, правда, только вначале. Однажды явился даже сыщик из Ч. К., некто Дунаевский {}*, убийца одного украинского начальника, и заявил, что он мечтал со мной познакомиться, а теперь будет жить у меня. Когда Софья выразила в этом сомнение и добилась подтверждения от губисполкома, что моя квартира не подлежит ни реквизиции, ни уплотнению, он стал прямо грозить, что Софье придется иметь дело "с учреждением". К счастию, до сих пор это решение сохраняет свою силу. Останется ли это и дальше, -- неизвестно, но пока это так. И даже чрезвычайка "выражает мне уважение", хотя я не раз протестовал против ее бессудных расстрелов, а порой выражал это довольно резко и даже (как в переяславском деле) совал ей большие палки в колеса.
У деникинцев с их жандармами в к[онтр]разведке этого почтения к "писателю Короленко" не было.
18 марта 1921 (н. ст.)
"лично в руки". В письме содержалось приглашение явиться в Ч. К. с предупреждением, что он будет арестован. Такая предупредительность объясняется нежеланием беспокоить меня. Ляхович ответил письмом, в котором протестует против арестов меньшевиков, в том числе членов совета, и отказывается явиться. У наших ворот оставлены чекистские шпики, и через короткое время -- явился новый чекист (по фамилии Зисер) с приказом арестовать Ляховича, что, конечно, и было исполнено. Одновременно пришли и за Марией Леопольдовной в Лигу Спас[ения] Детей. В эту ночь было много арестов, -- меньшевиков, эсэров, синдикалистов и т. д.
По-видимому, тревога вызвана восстанием в Кронштадте. Началось оно давно. Говорят -- еще в августе, а по иным источникам -- еще раньше. Начали его моряки, -- вернейший оплот советской революции. Я помню этих моряков еще со времени своего пребывания в 80-х годах в Кронштадте14. Они были и тогда известны, как народ "отчаянный". Как-то я ехал в Петербург на одном из кронштадтских пароходов. Вся палуба третьего класса была занята моряками, отпущенными после высочайшего смотра по домам по окончании срока службы. Тут же ехали и артиллеристы. Рядом со мной сидел какой-то немолодой моряк, в шинели нараспашку, весь увешанный медалями и наградами. Меня поразила свобода, с которой он говорил о царе.
-- Отчаянный народ, -- заметил при этом такой же заслуженный артиллерист. -- Они нашего царя Александра II и царем не почитают. У них свой царь -- Константин Николаевич.
-- Да что ваш царь... Вот был у нас высочайший смотр, видели мы его... Обошел корабль, ушел... Хоть бы плюнул, так его мать!..
-- Да, отчаянный народ, -- говорили артиллеристы.
Эта именно "отчаянность" скоро сделала моряков оплотом большевизма. В Одессе, в Севастополе и вообще в Крыму террористические убийства были произведены именно моряками с судов. Теперь они поднимают знамя восстания против советской власти. "Отчаянному народу" нужны кровопролития и беспорядки. Они одинаково идут на призывы самых крайних большевиков, как теперь на призывы реакции.
Сначала Троцкий издавал строгие, даже свирепые приказы, грозя снести Кронштадт, если восставшие не положат оружия через сутки. Это, конечно, была бессмыслица. Во 1-х, снести Кронштадт не так легко, а во 2-х, это значило бы оставить Петроград без всякой защиты против возможного наступления внешнего врага. Одним словом, прошло уже более 2--3 недель, а похвальба Троцкого осталась неисполненной. Ленин недавно сказал на съезде, что кронштадтское восстание заставляет "обратить серьезное внимание на внутреннее положение России". Об этом надо было подумать давно, вместо коммунистической бессмыслицы, которая теперь творится кругом, в том числе ареста и высылок админ[истративным] порядком (в Грузию!) членов социалистич[еских] партий.
Слухи о кроншт[адтском] восстании идут нелепые и чудовищные. Говорят, во главе этой "реставрации" стоит вел. князь Дмитрий Павлович, выставляющий программой конституц[ионную] монархию. К нему примкнули Гучков, Милюков, кадеты и даже соц. -революционеры с Черновым во главе. Это, разумеется, нелепость, но есть и более вероятные слухи. Говорят, в Петрограде сильное волнение среди рабочих. То же и в Москве, где тоже идут крупные забастовки. Рабочие начинают понимать, что большевистское разрушение капиталистич[еского] строя ведет только к голоду рабочих масс. Коммунистическая программа продовольствия ведет только к хищениям и голоду. Рабочим давно уже не выдают (и у нас) пайков. Недавно передавали такой анекдот. В председатели какого-то собрания выбрали одного рабочего. Он наотрез отказался.
Собрание настаивало: "Мы все здесь недостойны, а ты все-таки лучший". Тот отказывался и наконец сказал:
-- Я не честный рабочий, а вор. Я с семьей умер бы с голоду, если бы не воровал общественного имущества.
Собрание ответило:
-- И все мы воры! Все в таком же положении: или смерть с семьей от голода или воровство. -- И его все-таки выбрали, чувствуя, что за ним более ясное сознание положения вещей.
которые продают на сторону. Это результат коммунистического преобразования жизни!
17 апр[еля] 1921 (н. с.)
Сегодня хоронили нашего Костю. Он был избран от рабочих в совет. Это значит "по диктатуре пролетариата", что его могут арестовать за мнения, которые он выскажет. Так и случилось. 7 марта вместе с другими (около 30) меньшевиками его арестовали. Я обращался к Рудакову, указывая, что у него больное сердце, и прося его отдать мне на поруки, т[ем] более что он состоял моим секретарем. Отказали. Заразился тифом и умер, с субботы на воскресенье (на 16 апр[еля]). Казалось, что уже становится лучше. Врачи, его товарищи и друзья, и мои друзья тоже, Зайдинер... {Пропуск у автора.}, Харечко, Волкенштейн и др. не оставляли его ни на минуту, -- постоянно был кто-нибудь при нем, делалось все, что возможно. В последнее время доктор... {Пропуск у автора.} -- (хирург) делал прокол спинного мозга. Не помогло. А еще в субботу утром я отметил улучшение. Являлась надежда. Его отпустили из тюрьмы к нам на квартиру. Но... было уже поздно... В 3 ч. ночи, тихо, без сознания, умер. Так как признаки разложения были ясны и сомнения быть не могло, то похоронили на следующий день, в воскресенье. Его очень любили рабочие. Он с ними работал с 1905 года... Хоронить собрался весь город. Похороны были невиданные. Профессиональные союзы были извещены, что коммунистическая партия решила не принимать участия в похоронах Ляховича. Надеялись, очевидно, что профес[сиональные] союзы примут к сведению, что это "неугодно высшей власти". Не подействовало. Профес[сиональные] союзы все явились. Явился даже оркестр. Вообще похороны были настоящей демонстрацией против коммунистического произвола. Но бедному Косте нашему это помочь не могло. Произвол остается таким же, как был при царях, и его тихо несли по улицам, недвижимого, мертвого... Бедная Наташа крепилась. Соничка плакала горько. Но, наверное, скоро забудет отца. Мне это тяжелый удар. Мы с ним были дружны. В последнее время он мне много помогал, даже можно сказать, что я только помогал ему. Во всех случаях, когда было надо заступиться, он составлял бумаги, подбирал весь материал, даже излагал его. Потом мы обсуждали вместе и излагали в окончательной форме. Еще незадолго до ареста мы провели таким образом переяславское дело о провокации, в котором коммунисты запугивали торговцев, вымогали взятки, потом все-таки арестовывали, причем значительная часть взятого все-таки прилипала к рукам. Дело это получило, благодаря Косте, сильную огласку. Затушить его было невозможно. Ревтрибунал осудил со всевозможною мягкостию Шарова, Зайцевых -- участвовали двое -- муж и жена -- осудили только мужа: к смертной казни условно на год! Теперь они уже, наверное, смеются над этим приговором. Председатель полт[авского] ревкома Парайко огласил в Переяславе весьма двусмысленное "извещение" к жителям, в котором признал провокацию явлением нормальным ("власти вынуждены были брать взятки").
Да, приговор смешной, а бедный честный наш Костя погиб! Вчера, когда шествие поравнялось с тюрьмой, из нее передали красный флаг с надписью: погибшему борцу за свободу. Флага никто не отнимал.
В толпе разъезжали красноармейцы. Очевидно, боялись беспорядков.
-- -- --
Понемногу жизнь смыкается над Костей. Я начинаю получать новые письма, в которых ищут заступничества. Недавно получено письмо, в котором меня извещают, что Сподин в конце концов погиб в Сочинской чрезвычайке. Его сначала арестовали, потом отпустили, потом опять арестовали. У него сделался нарыв. Близкие подозревают, что сделали небрежную операцию... Да и вообще он уже был не жилец. Если сочинская чрезвычайка арестовала даже Григорьева15, то что же говорить о Сподине! Что сталось с его женой и дочкой -- пока не знаю.
24 мая 1921 (н. с.)
Кем-то из доброжелателей мне доставлена книга: Отчет Центр[ального] Управления Чрезвычайных Комиссий при Совнаркоме Украины за 1920 год. -- К 5-му Всеукр[аинскому] съезду Советов. Харьков. -- Типогр[афия] Цупревкома, 1921. Вверху проставлено: не подлежит оглашению.
"Деникинщина оставила после себя разгромленные профес[сиональные] союзы (разгром их довершен сов. властию) {Вставка В. Г. Короленко.}, обессиленные, впавшие в отчаяние рабочие массы. Коммунистич[еские] организации в деникинском подполье под давлением белого террора были почти совершенно парализованы. Социал-соглашательские партии, получившие при сод[ействии] белых генералов влияние над отсталыми массами трудящихся (!), использовали кратковременное господство белогвардейцев для усиления своей провокац[ионной] агитации против Сов[етской] власти и Ч. К. в частности. Поэтому чрезвыч[айным] органам необходимо было не только вести борьбу с сознательными врагами рабочей революции, но и рассеивать недоверчивое отношение к органам чрезвычайной репрессии со стороны широких трудящихся масс, явившееся в результате белогвардейской клеветы.
На лево- и правобережьи трудящиеся массы встречали Кр[асную] Армию, как избавительницу от белой реакции. Но их ненависть к ставленникам помещиков и капитала еще не облеклась в форму организованного крепкого аппарата Ч. К..."
Отчет и дает историю этой, постройки. Т. е. он сразу определяет причину ее неудачи. Только народ, стоящий на высокой ступени политической культуры, может приступить к производству социальной революции, т. е. самого трудного переворота, переворота в производстве. У нас до сих пор живы традиции великой Франц[узской] революции, происшедшей более ста лет назад. Т. е. мы подражаем французам на той их ступени, которая была сто лет назад. И мы все думаем, что французы сто лет назад были способны произвести социальную революцию. Огромное заблуждение. Они неспособны на это и теперь, т. е. они не видят еще способов для революции. Но у них есть уже приемы для переворота, и они понимают, что переворот в производстве может быть только переворотом. Или вернее, что социальная революция может быть только рядом переворотов. Мы решились приемами революции XVIII века во Франции произвести социальную революцию. Там был террор, и наши Пятаковы думают, что если бы у нас воздвигнуть гильотину, то дело сразу было бы выиграно. Террора у нас было слишком достаточно, но террор (как это, впрочем, было и во Франции) только повредил. "Ненависть рабочих к ставленникам помещиков и капитала не облеклась в форму организованного и крепкого аппарата Ч. К.". Сто лет культуры протекло недаром. Крепкий аппарат Ч. К. и теперь может внушать только презрение, как и прежние крепкие аппараты жандармской власти. И в этом видно, что и мы тоже приобщились до известной степени к политической культуре.
25 мая 1921 (н. с.)
признавшем себя публично вором, приурочил к московскому съезду. Очевидно, это ходячий рассказ, который носится теперь в воздухе и, может быть, повторяется не раз. Он рассказывал о бессилии коммунист[ического] "творчества". Судя по его рассказам (хотя он сам этого не говорит) -- все это "творчество" одно лицемерие и в худшем случае -- воровство. Недавно затеяли приготовление пепсина. Для этого были на месте все необходимые ингредиенты. Врачи были в восторге. Но собирались, собирались, и ничего не вышло. В конце концов необходимые для приготовления пепсина материалы испортились, загнили, и их пришлось уничтожить.
Настоящая слепота! Только введение в значит[ельной] степени личного интереса может еще нас спасти. Но коммунизм лицемерен до мозга костей. Он уже попал в то лицемерие, которое погубило старый режим, в лицемерие официального благополучия. А это признак плохой!
27 мая 1921
"Правде" статью "Коммунизм и религиозные обряды" ("Правда", 15 мая, 1921, No104).
1. Кое-где на местах со стороны иногда даже очень ответственных партийных товарищей наблюдаются случаи участия их в религиозных церемониях и обрядах. В силу бытовых традиций или в угоду несознательным женщинам, усвоившим на свое супружество узко мещанский взгляд, кое-где малосознательные коммунисты венчаются по церковному обряду, совершают крещение своих детей или же присутствуют за таковыми в качестве "кумовей" или "крестных отцов". Нередки на местах случаи участия партийных товарищей в религиозной церемонии похорон, причем, присутствуя в церкви, эти товарищи выполняют разного рода магические манипуляции, как-то: коленопреклонение, держание свечи и т. д. Известны случаи, когда даже в центрах для своих "религиозных" поездок т. т. пользуются советскими моторами, лошадьми и т. д. (пример: опубликованная в моск[овской] прессе и бывшая предметом разбирательства моск[овского] Ревтрибунала история свадьбы некоего комиссара Исаева).
2. Сов[етская] власть не имеет намерения насильственным путем заставлять {Так в тексте.} кого бы то ни было от услуг профессиональных затемнителей классового сознания, какими исторически являются служители всех религий. Но коммунист[ическая] партия в целом от своих ответственных членов вправе и обязана требовать, чтобы они не только не принимали участия в религиозных церемониях и обрядах, но путем выяснения исторических условий возникновения... религии обнажали бы корни последней и стремились бы к полному преодолению религиозных суеверий...
3. Самой программой партии каждый ее член обязывается вести широкую... антирелигиозную пропаганду... Он прямо и открыто должен признавать... что религия и научный коммунизм абсолютно несовместимы... как точное знание и, напр[имер], колдовство...
4. Член Р. К. П., верующий в какое-нибудь сверхъестеств[енное] существо или позволяющий производить над собою какие бы то ни было магические манипуляции, "... является или членом, не вполне усвоившим учение нашей партии, или же ренегатом... во всяком случае и в первую же очередь должен быть признан абсолютно непригодным для руководства политикой и работой партии".
вопроса. Директивы на места необходимо дать... Решение вопроса должно быть иное для членов партии, занимающих ответственные посты, получивших либо высшее, либо среднее образование... и иное для рядовых членов партии, не получивших в царской России достаточного образования, ни развития. Если при вступлении рядовых трудящихся элементов мы до поры до времени можем игнорировать религиозный вопрос, так [как] отлично знаем, что рабочий класс признал полную свою несолидарность с учениями существующих церквей, а также полную непригодность всех религиозных учений и теорий в строительстве современной жизни... а рядовой крестьянин, не освободившийся в достаточной [степени] от прежнего непонимания и рабской православной морали еще очень нуждается в выяснении во всем его объеме религиозного вопроса... (с сообщением естественных и исторических знаний)... то, однако, игнорирование данного вопроса в отношении ответственных партийных работников, по которым равняются не только рядовые товарищи коммунисты, но и обывательская среда, совершенно недопустимо.
6. Участие ответств[енных] партийных работников в религиозных обрядах... дискредитирует в массах населения всю партию... якобы коммунизм в его целом признает религию и ее служителей.
7. Итак, участие... коммунистов в религиозных церемониях и обрядах должно рассматриваться как серьезное с их стороны нарушение партийной программы... Ответственных работников с религиозной слабостию необходимо, в зависимости от обстоят[ельств] дела, или вовсе исключать из партии, или передавать на известные сроки в число кандидатов с обязательством пройти районную партийную школу, и тотчас же, "не тая греха", тотчас же снимать их с ответственных постов, объявляя о сем во всеобщее сведение.
"Может ли коммунист участвовать в религиозных церемониях и обрядах?" Агитац[ионным] же отделом Ц. К. на эту тему должна быть издана популярная листовка для распространения в особенности в деревнях среди членов партии и кандидатов из крестьян".
Под этим произведением стоит подпись: Мих. Галкин (Горев). Я не знаю, кто такой этот Галкин-Горев, но напечатание его заявления в официальной коммунистической газете означает, во всяком случае, объявление решительной войны религиям со стороны коммунизма. Я считаю это большой ошибкой. Во 1-х, я считаю, что дело религий еще не покончено. Поверхностный материализм (а с таким только материализмом мы имеем теперь дело) уже теперь обнаруживает всю свою поверхностность. Мир, как сложенный из атомов-кирпичиков, своими физическими свойствами определяющих мироздание, уже теперь, когда самый атом уходит в бесконечность, -- открывает в свою очередь такую же бесконечность для пытливого человеческого ума, и мироздание опять превращается в тайну. Это, конечно, далеко не та мистическая религия, допускающая чудеса и волхвования, но все-таки это опять... бесконечность. Я когда-то, лет 15 назад, был очень занят этой тайной, и меня влекли в нее следующие соображения: наука разрушила представление об атоме-кирпичике и раскрывает все более учение об атоме-бесконечности. На этой почве жизнь опять предстоит в качестве бесконечных возможностей. Я думаю вернуться к этому предмету, но сейчас у меня другие работы. Я когда-то (давно!) развивал в этом направлении целую стройную теорию. Михайловский, выслушав ее, сказал, что все это возможно, но его не интересует. Ник. Фед. Анненский16 отнесся к моей теории с необыкновенной и притом враждебной страстностию. Он уже остановился на своем материализме и не хотел с него сдвинуться. Однажды я целый вечер развивал свою теорию в присутствии неск[ольких] профессоров, и один из [них], выслушав, сказал, что его она заинтересовала и (на мой вопрос) ответил, что ничего абсурдного с научной точки зрения в ней не видит.
1 июня 1921 (н. с.)
Надвигается, кажется, наст[оящее] бедствие: засуха. Недавно прошли небольшие дожди, и с тех пор земля высохла: на огородах посевы не всходят, приезжие из деревень говорят, что пшеница сохнет.
свободу торговли, то отнимают товары, которые появляются вследствие этих декретов. Третьего дня я получил письмо от Григорьева: "Хуже всего понижение нравств[енного] чувства и вольный взгляд на собственность, особенно государственную. Да и как иначе жить, говорят: на 3--5 и даже на 50 тыс. жалования в месяц жить нельзя, приходится служить в 5--6 учреждениях, являясь лишь за пайком и жалованием, подавать дутые счета, делиться с контролем и проч. Да, отвыкают люди от настоящей честной продуктивной работы!" О том же пишет мне Кауфман, председатель лит[ературного] общества взаимопомощи Литерат. и Ученых. Сводить концы с концами (по изданию "Вестника Литературы") невозможно при теперешних расходах на типографию, бумагу и "необходимости подмазывать". Этот мотив "необходимость подмазывать" стал общим местом. Этого уже не скрывают. Об этом говорят просто, как о "бытовом явлении", которое ни для кого не тайна.
Вот что значит невежественная самонадеянность: весто высшей формы общения ввели повальное воровство! Да коммунизм -- высшая ли форма? Кто это сказал.
-- -- --
Полтавские граждане, собравшиеся в день рождения Пушкина, единодушно приветствуют прекраснейшего художника -- поэта человечности и свободы, Владимира Галактионовича Короленко и, счастливые тем, что он живет среди них, шлют ему привет глубокой любви и задушевные пожелания укрепления его здоровья.
Полтава, 8-го июня
Городской театр.
Вечер {Листок, вклеенный между страницами дневника.}
14 июня 1921 (н. с.)
Сегодня моя Соня в волнении. У Лиги Спас[ения] Детей есть в Трибах детский приют. Сегодня на луг, принадлежащий этому приюту, солдаты какого-то карат[ельного] отряда выпустили около 300 лошадей. Соня пошла туда и стала этих солдат стыдить: "Разве не понимаете, что это собственность детей?" -- "Что вы меня сеном стыдите. Я скоро буду людей убивать, а вы меня стыдите сеном". Солдаты ругают скверными словами свое начальство: сами сена не дают, а лошади должны быть сыты!
Соне удалось добиться какой-то бумажки, но она сильно сомневается, -- подействует ли эта бумажка. Да, это уже начинается! Последний акт страшной русской трагедии, трагедии голода и разнузданности, вытекающей из русского невежества, политического и всякого другого. В том числе трагедии невежества интеллигентного.
Да, начинается! Сегодня получено письмо от С. А. Жебунева. В нем стоит следующее: "Когда-то я посылал для Бориса сухарей. Теперь мне самому грозит голодная смерть. На полях все погибает, но это еще не беда. Беда в том, что у крестьян взят весь хлеб, даже семена. Обещались дать, но не возвратили, и теперь крестьяне меняют коров, лошадей на хлеб. Пуд муки стоит 200. 000 рублей. Я обращаюсь ко всем полтавцам: пришлите сухарей. Я бы поступил в богадельню, но и там голод. Жителям выдают по 3 фунта муки в месяц, рабочим по 8 фунтов, -- это страшная смерть с голоду..."
Это уже настоящий вопль от голода. У нас уже тоже фунт муки 1500 р.
3 июля 1921
Неск[олько] дней назад мы с Пашенькой послали председ[ателю] В. Ц. К. (Укр[аины]) просьбу о помиловании Сулимы, приговоренного к казни. Просьбу пришлось повторить, т[ак] как долго не было ответа. Вчера вечером принесли телеграмму: "Копия Короленку. Полт[авскому] Губревтрибуналу и Полт[авскому] Губисполкому. Исполнение приговора над присужденным к высшей мере наказания Сулимой Михаилом приостановить, и дело передать в Ц. К. 2/7 21. No5737. Председатель В. Ц. И. К. Петровский".
Это уже не первый раз Петровский отменяет по нашей с Пашенькой просьбе казнь. Любопытно, что слова смертная казнь в большевистском лексиконе не существует. Оно заменяется термином "высшая мера наказания". Революция, как известно, смертную казнь отменила. И никогда не было столько смертных казней, как теперь. Теперь, впрочем, кажется, прекратились казни в административном порядке...
13 июля 1921
Вчера арестовали Шефера и Шинкаревского (меньшевиков). Сегодня по этому поводу забастовка рабочих (из-за Шефера). Неделю или полторы назад по Полтаве ходит слух о чуде с иконой. Икона начала "обновляться" (то же случилось и в Екатеринославе). По этому поводу много толков. Рассказывают, между прочим, что какой-то чекист отнесся неуважительно к иконе и вдруг упал, пораженный ударом. С этих пор будто бы этот чекист стал верующим в... икону!
А коммунисты хвастают своими победами над суеверием, не замечая, как преследования религии распложают суеверие.
15 авг[уста] 1921
Сегодня объявлено об уничтожении зак[азных] писем: цены назначены свыше тысячи рублей! Перлюстраторам раздолье! Впрочем, они и без того не стеснялись.
21 авг[уста] 1921
Сегодня прочел в "Вестнике Литературы" печальное для меня известие о смерти А. С. Пругавина17 У меня сжалось сердце, когда я прочел это известие.
18 авг[уста]
{В дневнике описка: вместо 28 августа проставлено 18 августа.}
В No 178 полуукраинской газеты "Вiсти" напечатана статья "Крокодилечи войки": "Поможить, брати вiльных краин, скинути ярмо московського коммунизму. Сусiди, браты поляки. Соседи, братья поляки! Неужели вы забыли, как мы помогали вам соединяться на вашей земле... Братья чехи! Неужели вы забыли, как тяжко жить в неволе, и не поможете нам..."
Такое "Известие всему свету" какой-то кружок петлюровцев сложил в Переяславе и напечатал в Украинской Трибуне No 67 вiд 24 липня. "Вiсти" сопровождают этот призыв ко всему свету ироническими примечаниями, и многое действительно в этом призыве двух родственных и постоянно враждовавших народов может вызвать иронию, но одно верно: насильственный коммунизм вызывает и на Украине и даже в России глубокую вражду. К тому же невозможно прочитать!
Сегодня в No 193 "Коммуниста" напечатана статья "Самоупразднение Комитета Общ[ественных] Деятелей"18 и затем правит[ельственное] сообщение: "Ликвидация Обществ[енного] Комитета" (правит. сообщение). Разумеется, весь инцидент рассматривается, как "самоупразднение". Комитет обвиняется в желании играть в политику, а не в желании помогать действительно голодающим. Таким образом, коммунисты еще раз сфальшивили. Я получил вчера письмо от Ек. Дм. Кусковой. Она излагает этот эпизод иначе. По ее словам, Россия без золотой валюты, без товарообмена не имеет никаких шансов получить сколько-нибудь заметное количество хлеба. Поэтому широкая агитация единственный путь сколько-нибудь целесообразный. Кроме того, комитет рассчитывал на работу на местах. Коммунисты, казалось сначала, разрешат и то, и другое. Кускова писала еще с надеждой, но, пока пришло письмо, комитет распущен, причем все это изображается как "самораспущение". Удивительная беспечность! Тем удивительнее, что общество без всяких задних мыслей устремилось на помощь. Кускова пишет мне: "Сквозь чисто звериную обстановку русской революции я лично ясно вижу облик растущей личности будущего свободного русского гражданина, который сейчас еще бессилен против Ч. К. или сам в Ч. К. допускает издевательства над личностью, но все же невозможен, по-моему, возврат к тому помещичьему обезличению крестьянского тягла, которое мы с Вами пережили и из-за которого страдали. Эксцессы революции пройдут, и даже сейчас уже проходят, а что-то новое, необычайно волевое и сильное останется и дорогу к поднятию гибнущей страны найдет. Ужасно больно, что наши братья за границей этого не понимают и поэтому решаются на такие шаги (вроде иностранной интервенции), которых никогда и ни с какой точки зрения одобрить нельзя".
Вообще Кускова и Прокопович держатся точки зрения, которую я вполне разделяю. Она пишет в уверенности, что здравый смысл возьмет перевес, но, увы, взяла перевес именно бессмыслица. Теперь на них нападения с двух сторон: одни нападают за излишнюю уступчивость и угодливость, другие за игру в политику. Я получил недавно письмо, в котором Кускову упрекали в напечатании "неприличной" статьи в первом направлении, т. е. слишком заискивающей!..
Комментарии к дневнику 1921 года
1
2 Скуревич Е. О., сестра матери писателя, прожившая более тридцати лет в семье Короленко.
3 "Истязательная оргия" ("Речь", 1911, No 347).
4 Неточность автора. Возражение появилось в официальном органе "Россия".
5 См. комментарий на с. 131.
6 "О "России" и о революции" ("Речь", 1911, No 353).
7 Здесь писатель проявляет крайний субъективизм в своих взглядах. Уже упомянутый С. П. Мельгунов ссылается на следующие данные П. А. Сорокина о казнях в период реакции: 1901--1905 гг. -- 93; 1906 г. -- 547; 1907 г. -- 1139; 1908 г. -- 1340; 1909 г. -- 771; 1910 г. -- 129; 1911г. -- 73.
8 В своем обращении писатель настаивал на том, чтобы дело было передано в ревтрибунал.
9 Уже с осени 1920 г. начали обнаруживаться первые признаки тяжелого заболевания, от которого и умер В. Г. Короленко и которое диагностировалось врачами как бульбарный прогрессивный паралич.
10 Расследованием выездной сессии Ревтрибунала в марте 1921 г. дело закончилось освобождением всех обвиняемых.
11
12 Владимир Туцевич, двоюродный брат В. Г. Короленко, с которым у писателя в молодости была большая дружба.
13 Потанин Григорий Николаевич (1835--1920), известный путешественник и исследователь Азии и Сибири. Совершил ряд экспедиций в Монголию, Туву, Северный Китай, Тибет, на Б. Хинган. В 1865 г. привлекался по делу о "сибирском сепаратизме" и был приговорен к каторге.
14 Пребывание В. Г. Короленко в Кронштадте относится к 1876--1977 годам (административная ссылка в связи со студенческими волнениями, происходившими в Петровско-Разумовской академии).
15 Григорьев Василий Николаевич (1865--1925), известный статистик, бывш. член Московской гор. Думы, близкий друг писателя по Петровско-Разумовской академии. Из-под ареста был освобожден и присутствовал на похоронах В. Г. Короленко.
16 "Дело", "Отечественные записки", "Русское богатство". Руководил земской статистикой в ряде губерний. Друг В. Г. Короленко.
17 Пругавин Александр Степанович (1850--1920), исследователь русского сектантства. Писал и о Гр. Распутине. Старинный знакомый В. Г. Короленко.
18 Речь идет о Комитете помощи голодающим. 24 июля В. Г. Короленко получил телеграмму об избрании его председателем этого комитета, а до этого М. Горький просил его написать воззвание к Европе по поводу голода.